С три короба наплакав нежных жалоб,
Наполнит нас любовною тоскою:
Настало время выполнить угрозу
К нам быть – и поскорее не мешало б!
XI. Lassare il velo o per sole o per ombra
Позолочен иль мрачен небосвод –
Все вы под покрывалом:
Узнали, видно, под каким завалом
Вот это сердце бедное живет.
Пока еще умел от вас таиться
И смерть ума сокрыть от ваших глаз, –
В лице у вас еще читал я жалость.
Амур на счет мой надоумил вас:
Вы тотчас поспешили принакрыться,
А взгляд изобразил одну усталость –
Так ничего от вас мне не осталось!
Дни солнечны иль вьюжны –
Покровы мне вредны, а вам ненужны:
Ваш взор и ваши волосы – мой мед.
XII. Se la mia vita da l’aspro tormento
Когда меня смертельно не поранит
Презренье ваше и еще жив буду,
И доживу, дивясь такому чуду,
До дней, когда ваш дивный взор – завянет
И в золоте волос – сребро проглянет,
И кинете венки носить причуду,
И цвет зеленый платья вам в осуду,
Так как поблекли ваши щечки, станет, –
Тогда я вам поведаю невзгоды
Часть малую, той, что меня снедала –
С любовью к вам – все дни, недели, годы, –
Чтоб вы – услышав повесть, как страдала
Душа – в те наши поздние погоды, –
Чтоб вы… хотя б вздохнули запоздало.
XIII. Quando fra l’altre donne ad ora ad ora
Когда средь прочих дам она нет-нет
Является – меж ветерков Амуром, –
Чем дале дамы смотрят взглядом хмурым,
Тем боле вожделею мой предмет, –
Благословляя всех вокруг замет,
Гляжу во все глаза, но чуть с прищуром,
И благодарность сердца мчит аллюром
К Тому, Кто, вот, сподобил видеть свет, –
И в свете том любовное томленье
Мое преображается, гляжу,
В высокое всех мыслей устремленъе:
В том свете этот свет, я вам скажу,
Не стоит ни любви, ни сожаленья, –
Сей мыслью обнадежен, ухожу.
XIV. Occhi miei lassi, mentre ch’io vi giro
Едва унылый взор мой обращу
К сиянью удивительного взора
Двух глаз-убийц, как скоро
Уже люблю, вздыхаю и грущу.
Нет, толъко смерть одна положит мысли
Скитаниям предел, а так влечет
Их беспредельно гавань исцеленья.
Но, взгляду – малая соринка в счет:
Ее довольно, чтоб глаза подкисли,
И ненадежны глаз напечатленья;
И слезы льют от предопределенья
Разлуки, и разлука – точно, рядом:
Так бы и выпил взглядом
Ту, что вот-вот навеки отпущу!
XV. Io mi rivolgo indietro a ciascun passo
Бежит от вас, к вам обращая взгляды,
Мое такое немощное тело,
Что если бы душа к вам не глядела,
То не было б ни сил в нем, ни отрады.
А мысли, вами занятые, рады –
Пусть долог путь, пусть жизнь уж пролетела, –
И стану в страхе вдруг бледнее мела,
И очи прячу со слезьми досады.
А то вдруг посреди унылых пеней
Спрошу себя, как может этот остов
Все жить, вдали от ваших вдохновений?
Скажи, Любовь, быть может, дело просто в
Том, чтоб любить? И ты и есть тот гений,
Что жизнь вселяет в жителя погостов?
XVI. Movesi il vecchierel canuto et bianco
Седой белобородый старичок,
Не побоясь всех трудностей дороги,
Прочь поспешает от семьи, в тревоге
Об немощном, который в путь потек.
А тот влечет стопы нетвердых ног
Со днями, что вот-вот обрежут боги,
Борзо минуя ямы и пороги,
Под бремем лет и средствами убог, –
И в Рим является, следя наитью,
Чтоб изблизи взглянуть на лик Того,
Кого на небе вскоре узрит лично.
Так в каждой по людскому общежитью
Ищу, о светоч сердца моего, –
А не проглянете ль вы в ней мистично?
XVII. Piovonmi amare lagrime dal viso
Град горьких слез роняю я из глаз
И в воздух тучи вздохов насылаю,
Едва случайно вас в толпе узнаю:
Ведь вы мою порвали с миром связь.
Но вы в глаза мне смотрите, смеясь,
И я все бури тотчас усмиряю,
И огнь, меня палящий, погашаю:
Зачем нежны и кротки вы тотчас?
Но, леденея, застываю вновь:
Вы повернулись, вы ушли – и с вами
Прешли судьба и звезды, и любовь.
Распахнутая вашими очами,
Душа болит и источает кровь –
И стелется за вашими стопами.
XVIII. Quand’io son tutto volto in quella parte
Едва направлю взгляд на вас в тот час,
Когда красой сияет дама света,
Душа полна немеркнущего света,
Который пепелит меня тотчас.
И сердце говорит мне: Се тот час!
Се не созрел ли для того ты света?
И вот, как человек, лишенный света,
Я двигаюсь, бессмысленно топчась.
Вот, убоявшись гибели, бегу,