Почему в вашем доме нет дверей? — спрашивает Базда.
— А для чего нам двери?
— Чтобы не пускать чужих.
— В своем доме мы рады каждому.
— Ага, — говорит Базда, и я замечаю, как бегают у нее глаза, — но что, если кто-то попробует что-то украсть?
— Думаю, мы просто об этом не волнуемся, — говорю я, пока мы поднимаемся по последним ступеням. Здесь легко забыть, как много вся остальная Равника думает о личных желаниях и личной выгоде.
Коридор заканчивается площадкой, с которой открывается захватывающий дух вид на раскинувшийся внизу пейзаж. Солнце уже заходит за горизонт, и последние лучи дневного света вырисовывают вдалеке силуэты массивных, поднимающихся к небу святилищ. Справа, где уже стало темно, среди ветвей Виту-Гази ярко мерцают светлячки. Мне не терпится показать артефакт Эмбреллин, но я задерживаюсь, чтобы Базда успела полюбоваться этой картиной. Наконец-то она потеряла дар речи.
— Идем, — говорю я наконец и провожу ее через арочный проход из переплетенных веток, ведущий в наш дом.
— Эмбреллин, — зову я. — Хочу тебе кое-что показать!
Эмбреллин приветствует меня широкой улыбкой:
— Террик! Ты ни за что не угадаешь, кто пришел... — она замолкает, заметив Базду. — О, привет, дорогая. Добро пожаловать к нам в дом. Меня зовут Эмбреллин.
Дриада делает реверанс, почти касаясь ветками земли. Ее зяблика порхают вокруг Базды и весело щебечут.
— А меня — Базда, — говорит Базда, приседая в ответном реверансе.
Эмбреллин бросает на меня взгляд, пытаясь найти объяснение, но не показаться грубой перед своей гостьей.
— Все хорошо, — говорю я ей. — У нее есть артефакт, который она хочет тебе показать. Может, ты сможешь что-то рассказать ей об этой вещице?
Эмбреллин берет завернутую в ткань реликвию у Базды и осторожно разворачивает, поочередно открывая каждый угол тряпицы. Увидев, что является ее взору, она пораженно ахает.
— Мой отец нашел эту штуку, когда в базилике копали яму, — говорит Базда. — Она старая?
— Очень. Эти золотые символы... однажды я видела такие на древних механизмах Иззетов, которые много тысяч лет назад работали на платах из камня и маны. Эта реликвия сама по себе редкая, но еще более удивительно то, что она оказалась зарыта в базилике Орзовов.
— Она дорогая? — спрашивает Базда.
— Бесценная, — тяжело дыша, отвечает Эмбреллин.
Базда качает головой:
— У всего есть цена.
— Завтра я отправлюсь в торговый магистрат и узнаю, какая из гильдий имеет законное право выкупить ее, — говорит Эмбреллин. — Судя по всему, это лишь небольшая деталь чего-то большего.
— Может быть, кто-то уже нашел все остальное? — предполагаю я.
— Сомневаюсь. Среди торговцев древностями новости разносятся быстро. Я бы что-нибудь да услышала.
— Террик! — раздается голос из столовой. Выходит Саварин, задрав хобот от радости. Расставив руки, он спешит к нам. — Тишины и спокойствия тебе, друг мой.
— И тебе тишины и спокойствия, — отвечаю я, осторожно втискиваясь между его бивнями и крепко обнимая друга. — Как ты? Тебя почти неделю не было!
— Мы с Келлимом как раз зашли поделиться чудесными новостями. Меня повысили! Учебный полигон в Касарне работает на пределе возможностей, так что решили построить новую площадку, на той стороне леса Северного Хребта. Я буду ее начальником, а Келлима наняли делать дизайн постройки.
— Поздравляю, — говорю я. — Северный Хребет? Далековато придется ездить! Только на то, чтобы пересечь Большую площадь, легко может уйти час.
Саварин смущенно переглядывается с Эмбреллин. После долгого мгновения раздумий она кивает.
— Мы не будем ездить, — произносит Саварин. Мы переезжаем, чтобы жить поближе к...
— Переезжаете! — вскрикиваю я. Прикусив язык, я стараюсь быть хорошим селезнийцем, не обращать внимание на разрывающую сердце боль и лелеять внутреннее спокойствие. — То есть, переезжаете... Само собой. Так вам, конечно, будет удобнее.
Я улыбаюсь так старательно, что у меня едва не крошатся зубы. Наконец я просто не выдерживаю, убегаю к себе в комнату и бросаюсь на кровать.
Время на Размышления | Иллюстрация: Alayna Danner
— Террик, — говорит Эмбреллин, протискиваясь мимо остальных, столпившихся в дверях. — Все будет хорошо. Мы сможем ездить туда, когда захочешь.
— Я знаю. Но как было, уже не будет.
Наша компания распадается. Эта новость ударила по мне сильнее, чем потеря работы и разрушенная репутация. Я не могу позволить такому случиться с нашей дружбой.