— Я обязательно это сделаю. Как только выиграю этот процесс.
— Вы можете быть уверены в результате. Ройтман очень хороший адвокат.
— Откуда вы знаете о Ройтмане? — удивленно поднял брови Варганов.
— Слухами земля полнится, — усмехнулся Гордеев.
Снаружи донесся шум подъехавших к дому машин. Варганов подошел к окну:
— Это ко мне. Рыцари плаща и кинжала, как всегда, являются в ночи.
Несмотря на витиеватость фразы, Гордеев понял, что приехала следственная группа ФСБ. Юрий положил кий на стол.
— Ничего, подождут. Доиграем партию, — неожиданно зло произнес Виталий Викторович.
Они продолжили игру. Однако Варганов заметно нервничал, и Гордеев без труда обыграл его.
— Ну что ж, было очень приятно с вами пообщаться. Я распорядился насчет машины. — Виталий Викторович пожимал гостю руку и улыбался, но Гордеев видел, что мысленно Варганов уже не с ним. — Вас отвезут домой. Еще раз простите, и огромное спасибо за Лизу.
— Огромное пожалуйста. — Адвокат улыбнулся в ответ и направился к лестнице. Проходя мимо двери в кабинет, он увидел внутри двоих мужчин, неподвижно сидящих в кресле. С одним из них он встретился взглядом и торопливо миновал дверной проем.
«Посмотрит — рублем подарит». Гордеев передернул плечами как от озноба, спускаясь по лестнице.
— Вам холодно? — услышал Гордеев голос Лизы и обернулся.
Она стояла в проеме двери, ведущей в гостиную. За ее спиной горел камин, бросая живые блики на цветные стекла двустворчатой двери.
— Нет. На меня скорее холодно посмотрели, — пошутил Юрий Петрович.
Лиза указала глазами наверх. Адвокат, улыбаясь, кивнул.
— Не хотите немного погреться у огня? — спросила Лиза.
— С удовольствием, — кивнул адвокат.
Они вошли в темную гостиную и уютно устроились в креслах возле камина.
— Отец уже извинился перед вами за меня. Но я должна сама…
— Не стоит, — беспечно махнул рукой адвокат.
— Простите, мы уже, наверное, надоели вам своими извинениями?
— Признаться, несколько удивили. Редкая деликатность для людей нашего времени, да еще занимающих такое положение в обществе.
— Да… Положение в обществе, — улыбнулась Лиза. — Папа считает, что высокое положение скорее обязывает, чем дает права.
— Редкая и даже опасная в нашей стране точка зрения. — Адвокат наклонился и кочергой поворошил дрова в камине. Огонь сделался ярче, поленья загудели. Юрий посмотрел на девушку. Она не сводила глаз с пламени, была задумчива и очень хороша в эту минуту.
— Сейчас папе трудно, — произнесла она как бы сама себе. — А я только прибавляю ему забот, вместо того, чтобы помогать.
— Ну чем же вы можете ему помочь?
— Хотя бы научиться не мешать? — усмехнулась Лиза.
— Я не это хотел сказать, — покачал головой Гордеев.
— Теперь я твердо решила — отныне буду вести себя иначе. Со светской жизнью покончено.
— Совсем-совсем? То есть теперь я не смогу рассчитывать на встречу в каком-нибудь ночном клубе или ресторане? — улыбнулся Гордеев.
— Только если сами пригласите меня туда. Напиваться не буду, честное октябрятское!
— Почему октябрятское? — рассмеялся Юрий Петрович.
— А я пока до этого возраста доросла, пионерию отменили. Так что честного пионерского слова дать не могу.
— Хорошо, поверю и октябрятскому. Думаю, что скоро решусь пригласить вас в какое-нибудь злачное место, куда пускают октябрят. Если, конечно, вы не передумаете.
— Не передумаю. — Лиза серьезно смотрела Гордееву прямо в глаза.
«Просто вечер чудес какой-то!» — подумал Юрий Петрович, любуясь красотой девушки, которая, судя по всему, была к нему явно неравнодушна.
Послышались громкие шаги и шумное ритмичное дыхание. В гостиную вошел, потирая руки, доктор Штоль.
Гордеев и Лиза одновременно поднялись ему навстречу.
— Слышали? У нас гости. — Штоль ткнул пальцем в потолок. — О, я узнаю эти черные автомобили за версту. Раньше они были других марок — «паккард», «даймлер-бенц», потом трофейные «хорхи»… Но сущность осталась той же… Это все те же черные автомобили, в которых разъезжают люди особого сорта… Хотел переждать, когда они уедут, но чудовищно замерз. Пришлось вернуться в дом.
Он протиснулся к камину и занял освободившееся кресло.
— Ты посидишь со мною, Лизхен? — спросил доктор у девушки.
— Конечно, Модест Казимирович, вот только провожу гостя.