— Да, долог был путь живительною напитка к благодарному потребителю, — вздохнул Гордеев:
— Не так уж и долог, не пройдет и двадцати лет, как во второй половине пятнадцатого века русские научатся гнать хлебный спирт из местного сырья. Я думаю, официальной датой рождения русской водки надо считать 1474 год, когда Иван III — государь всея Руси — ввел монополию на производство и продажу «горящего вина» — водки.
— Пожалуй, вы правы, и московский мэр несколько припозднился с юбилеем, — сочувственно произнес Гордеев.
— Ну, может, для мэра еще не все потеряно, — возразил Варганов. — Он еще может отметить пятьсот лет начала экспорта русской водки. В 1506 году шведы вывезли из московских земель «горящее вино». Правда, этот экспорт не получил широкого распространения. Зато при Иване Грозном открыли «царевы кабаки».
Иностранцы с ужасом описывали, как русские мужики и бабы, пропившие все что можно, голыми валялись на улицах и возле кабаков, попадались и пьяные дети. Зато православные кресты оставались единственным элементом их одежды. — Варганов на мгновение замолчал и добавил: — Грудь в крестах, голова в кустах. Это тоже из тех времен…
— «И Родина щедро поила меня…» — слегка ерничая, напел Гордеев. — Похоже, наше любимое государство так все время народ и спаивало.
Дверь в кабинет Варганова бесшумно открылась, и в проеме показалась тонкая фигурка Лизы. Она подошла к креслу Варганова и пристроилась на подлокотнике, прижавшись к отцу.
— Привет, па! Я и не видела, когда ты приехал Давно сидите? Всю свою коллекцию гостю показал? — Вопросы Лизы звучали скорее как утверждения. Лиза указала в сторону стенного бара: — Ты вон сколько бутылок собрал, а сам не пьешь.
— Ты же знаешь, что я принципиальный трезвенник. — Варганов взглянул на дочь.
— Разве? — Лиза лукаво приподняла бровь. — В таком случае, у меня сегодня вечер открытий…
— Ну почти… — вздохнул Варганов. — Да и хорошая водка от хранения испортиться не может.
— Но все-таки лучше не рисковать… — неожиданно для себя ляпнул Гордеев и тут же прикусил язык. Дегустировать варгановскую коллекцию ему вовсе не хотелось. Но было уже поздно.
Варганов легко поднялся и подошел к коллекционной стойке. Он пробежался взглядом по рядам бутылок и выхватил одну — желтую, с яркой наклейкой и мешочком, подвязанным к горлышку.
— Вот разрешите презентовать. — Варганов протянул бутылку Гордееву. — Из Мексики привез. И не отказывайтесь, обижусь.
— Спасибо за пол-литра хорошего настроения… — Гордееву ничего не оставалось, как принять подарок. С благодарностью на лице он принялся рассматривать бутылку мескаля.
На мгновение в комнате повисла неловкая пауза.
— Ну и как вам папина коллекция? — первой нарушила молчание Лиза.
— Впечатляет, — честно признался Гордеев.
— У меня есть идея, — мечтательно произнес Варганов, — открыть отраслевой музей русской водки… Туда бы я и передал всю эту коллекцию…
— Можно и музей, — согласно кивнул Гордеев. — И давно собираете?
— Очень. Да и от предков много чего осталось. Они еще в девятнадцатом веке создали целую сеть водочных заводов в Заволжье и Приуралье. Их водка была знаменита на всю Россию. Можно сказать, они тоже были своего рода «водочными королями», так, кажется, меня окрестил Баилов? — При упоминании журналиста Варганов заметно помрачнел.
— Брось, пап, — Лиза сразу заметила перемену в отцовском настроении, — пусть гавкает себе на здоровье. Собака лает — ветер носит…
— Я не слон, а Баилов не моська, чтобы просто так тявкать, — возразил Варганов. — Он цепной пес, бультерьер. По приказу хозяина вцепится в горло и не отпустит, пока его не убьешь или не загрызет насмерть.
— Вы о вчерашней передаче? — поинтересовался Гордеев.
— Да, — ответила Лиза, — папа после нее сильно переживает. Ну и козел же этот Баилов!
— Может, и козел, — процедил Варганов, — но профессиональный козел.
— В программе Баилов ничего конкретного не сказал, — заметил Гордеев. — Ни одного обвинения, сплошные намеки и полунамеки. Так, словесные виньетки и розочки…
— А репортаж о взятке? — удивился Варганов. — Одного этого достаточно, чтобы подать в отставку. Я так и сделаю… Завтра…
— Не спешите. Взятку вы не брали. Это была провокация, к тому же неумело и грубо обставленная…
Правильная зашита — и обвинение рассыплется еще до суда.