Девушка повторила имя-отчество в трубку.
— Ваш Ройтман лежит в терапевтическом. Проходит обследование желудочно-кишечного тракта.
— Интересно. Привезли, значит, с сердечным приступом, а обследуют желудок?
Медсестра пожала плечами и улыбнулась.
— Вы знаете, у сердца тоже есть желудок. И не один.
— Правда? — изумился Гордеев, ну просто чудеса в решете. — И что, в этих желудках идет пищеварительный процесс?
Дежурная засмеялась. Улыбка очень ей шла, и Гор-деев искренне пожалел, что Ройтман все-таки оказался симулянтом. Квод эрат демонстрандум (что и требовалось доказать), Юрия Петровича потянуло на латынь, — видимо, больничным хлорно-валидольным сквозняком навеяло. Странно, что латынью до сих пор пользуются медики и юристы, и те и другие врачуют недуги: первые — телесные, ну а вторые (адвокат горделиво выпрямился) — общественные.
— Вы просто мне открыли глаза. Теперь, услышав разные высокие слова о сердце, я буду вспоминать про желудки. А теперь, моя фея, откройте мне глаза еще на одно — где находится это самое терапевтическое отделение. Только, пожалуйста, доходчиво и просто…
Гордеев шел по дороге, очищенной от снега. Навстречу катилась машина «скорой помощи». Юрий подумал, что это не может, вероятно, считаться приметой неудачи, поскольку происходит на территории больницы, где таких машин снует много. Теперь Гордееву оставалось только получить от Ройтмана кассету, о которой говорил Варганов. Среди материалов, переданных секретарем Натана Яковлевича, ее почему-то не оказалось. Эрраре, как говорится, хуманум эст (человеку свойственно ошибаться), а может быть, это и не ошибка, а преднамеренная ликвидация единственной улики, изобличающей подлог. Подлинник кассеты исчез из архива службы безопасности.
Гордеев вошел в здание терапевтического отделения. Здесь, в приемной, было многолюдно. Юрий подошел к окошку, решив не шифроваться, а провести разведку боем.
— Могу я видеть господина Ройтмана Натана Яковлевича?
— А вы ему кто? — спросило узенькое, закрашенное белой краской изнутри окошко, расположенное так Неудобно, что совершенно лишало возможности разглядеть говорившего.
— Коллеги мы. Сами адвокаты. Решили навестить захворавшего товарища, — проблеял Юрий на манер попрошайки в метро.
Окошечко задребезжало смехом.
— Сейчас узнаю, — молвило оно и затаилось.
Гордеев огляделся. Заметил нескольких быковидных личностей, могущих оказаться приставленными к Ройтману. Юрий скользнул по ним совершенно равнодушным взглядом и уставился на двери, откуда выходили больные.
Скоро появился молодой человек в белом халате, накинутом на плечи. Он сразу остановил взгляд на Гордееве, но тем не менее громко крикнул:
— Кто к Ройтману? Кто пришел к Натану Яковлевичу, подойдите ко мне!
— Это я! — в тон ему ответил Гордеев, помахивая поднятыми руками и кланяясь окружающим. — Я к Ройтману! К Натану Яковлевичу!
Все повернули головы, чтобы посмотреть на человека, пришедшего навестить неизвестного (а может быть, даже очень известного) им Натана Яковлевича.
Он подошел к молодому человеку, который смотрел на Юрия с укоризной.
— Натан Яковлевич сейчас на процедурах…
— Ах вот что! Бедняга! — вскричал Гордеев. — И как его здоровье?
— Идет на поправку, — неуверенно ответил тот.
— Значит, надежда на выздоровление есть?
— Да… Он просил сказать, — окончательно смутился гонец, — что он передал клиенту все материалы, которые имел. — Юноша выразительно посмотрел Гордееву в глаза и перевел взгляд на кого-то, стоящего у адвоката за спиной.
«Значит, все-таки пасут его», — подумал Юрий.
— Все-все?! Вот так вот взял и передал?! — Гордеев подмигнул посланцу. — Редкой души человек! Добряк, можно сказать. А может, все-таки что-то оставил? На память, а?
— Он просил его не беспокоить. — Юноша опять уставился за спину Гордееву.
— Понял, спасибо. Поклон ему и, так сказать, всяческий шалом.
Гордеев резко повернулся. Перед ним стоял крепкий парень в кожаной куртке. Он энергично работал мощными челюстями, пережевывая жвачку.
— Вале! — приветствовал его Юрий, сделав ударение на звуке «а».
— Какая Валя, ты че? — напрягся «бык». — Ты кто такой?
— Воленс-ноленс, квоулисет йови нон лисет бови. Корпус деликти?
— Ты че гонишь? Какой корпус?
— Корпус деликти, — повторил Гордеев, изучавший латынь на юрфаке.
— Ты педик, что ли? — догадался «бык», демонстрируя свои способности к абстрактному мышлению.
— Альтер эго, — подтвердил Гордеев и попытался обойти бандита.