— Я понимаю, — сказал Гордеев, — но так оставлять тоже нельзя. Это ведь все враги Варганова. Они организовали две страшные провокации и упекли его в тюрьму.
— То есть все эти слухи про Виталия Викторовича неправда?
— Как вы могли поверить? — удивился Гордеев.
— Ну а то, что говорят по телевизору? — недоверчиво посмотрела на него Морозова.
— Вранье от первого до последнего слова. И у меня есть доказательства. Ну сами подумайте, Клавдия Семеновна, неужели взрослый, уравновешенный, известный господин ни с того ни с сего будет насиловать несовершеннолетнюю девушку прямо в поезде, на глазах у всего вагона? Бред!
— Я, конечно, согласна, но ведь говорят…
— Чистейшей воды провокация, и я уже доказал это. То же самое с деньгами, которые подсунули Варганову в стол.
— Неужели они все врут?
— Да. Все так называемые доказательства вины Варганова добыты таким же чисто уголовным способом, как ваше заявление, понимаете?
— Наверное, так и есть, — неуверенно проговорила Клавдия Семеновна.
Гордеев перевел дух и посмотрел на Морозову. Выражение ее глаз как-то смягчилось, и он решил попробовать:
— Клавдия Семеновна, вы заберете заявление?
— Нет. — Морозова отрицательно покачала головой. — Не могу я его забрать…
— Но это ведь ложь, — сказал Гордеев огорченно. Он надеялся, что, после того как он объяснит ей обстоятельства дела Варганова, Морозова станет более уступчивой.
— Да, это ложь. И я никогда не прощу себе этого. Но я боюсь за Людочку… И ради нее согласна на что угодно… Меня же могут привлечь за лжесвидетельство. И тогда Людочка останется одна. Я не могу этого допустить…
— Ну об этом можете не беспокоиться. Я думаю, что смогу вас оградить от судебного преследования. Вы не будете отвечать за ложное обвинение, сделанное под давлением. Это я обещаю вам как адвокат.
— Но все равно, — вздохнула Клавдия Семеновна, — ведь главная опасность для меня исходит не от суда.
— А если я смогу организовать для вас и вашей внучки надежную круглосуточную охрану, до тех пор пока шантажисты не будут арестованы?
Она покачала головой:
— Если вдруг ваша охрана зазевается, я потеряю девочку… Нет.
— Я лично буду гарантировать вашу безопасность… — настаивал Гордеев.
— Какие тут могут быть гарантии? Никто не даст лучших гарантий, чем я сама.
— Заберите ваше заявление… — еще раз попросил Гордеев.
— Нет, — твердо ответила Морозова. — Пока Людочке хоть что-то угрожает, я забирать заявление не буду…
— Ну а все-таки если я смогу дать вам стопроцентные гарантии вашей безопасности?
— Тогда и поговорим… — Клавдия Семеновна была непреклонна.
— Хорошо. — Гордеев вынужден был согласиться. — Но вы все-таки должны помочь нам найти шантажистов.
— Если это мне не повредит — пожалуйста.
— Людочка ничего вам не рассказывала о том, где именно они катались с этим «добрым дядей»?
— Нет, что вы… Она плохо запоминает улицы.
— Может быть, у вас осталась распечатка с образцом заявления?
— Конечно, я сейчас принесу… — с некоторым облегчением сказала Клавдия Семеновна. Разговор о ложном заявлении тяготил ее. Но Гордеев понимал женщину и не мог судить. Неизвестно, как бы он сам повел себя на ее месте.
— И если можно, то и куклу…
— А куклу-то зачем? — удивилась Морозова.
— Это вещественное доказательство… Может быть, за этой куклой ниточка потянется, — ответил Гордеев. — Надеюсь, вы ее не выкинули.
— Нет, конечно. Но от Людочки убрала подальше, на антресоли, — ответила Клавдия Семеновна, указав под самый потолок. — Да она уже и забыла про эту куклу. Берите табуретку и сами доставайте. А я распечатку принесу…
— …Ты только прочитай, что один из следователей-стажеров в протоколе осмотра написал. — Турецкий протянул Гордееву листок.
Гордееву повезло: когда он позвонил в Генпрокуратуру, Александр Борисович оказался на месте. И даже согласился с ним встретиться, что само по себе было редкостью — Турецкий обычно расследовал несколько дел одновременно, из-за чего у него вечно не было ни минуты свободной.
— «При осмотре погибшего трупа обнаружено, что он бизнесмен, разведен, имеет двоих детей и внука…» — вслух начал читать Гордеев и рассмеялся. — Это что, шутка?
— Да нет, горькая истина, — вздохнул Турецкий. — Это нам новенького на повышение прислали, по рекомендации…
— Наверное, не знали, как от него избавиться…