Зашел как-то к Карпу Степанычу доцент Святохин (тот самый, смирнейший и вежливейший, соглашающийся со всеми). Он выложил свое полное согласие с новыми течениями в сельскохозяйственной науке и стал утешать:
— Все утрясется, утихомирится. Не такое бывало, а проходило. Глянет солнышко — обсохнете. И пойдет дело снова. Прошу вас: не падайте духом, не унывайте. Попробуйте читать лекции где-нибудь.
Карп Степаныч обнял Святохина. Тут же оделся и направился вместе со Святохиным устраиваться в Общество по распространению знаний.
Представьте себе, не очень-то оказали доверие анкете Карпа Степаныча в этом обществе. А сказали так: «Выбирайте тему, прочитайте лекции в колхозах. Потом посмотрим».
И все равно Карп Степаныч повеселел.
Глава семнадцатая
В ГУЩЕ ЖИЗНИ
Месяца через четыре, после успокоения Карпа Степаныча, из Н-ского районного отделения Общества по распространению знаний в областное поступило отношение с просьбой выслать высококвалифицированного лектора для чтения антирелигиозных лекций «хотя бы на неделю». В этом отношении говорилось, что антирелигиозная пропаганда в районе запущена, а ученых кадров для этой цели нет.
Получили такое письмо в области, подумали, посмотрели список, позвонили одному, другому ученому. Оказалась: все ученые сильно заняты и в колхоз ехать никак не могут. Единственный ученый, которого можно использовать «на неделю», — это Карп Степаныч Карлюк. Его вызвали, побеседовали, снабдили брошюрой «Внутреннее строение солнца и звезд» и пожали руку. Он весьма вежливо откланялся, получил командировочные и стал готовиться к выступлению в колхозах на антирелигиозную тему на базе последних данных астрономии.
Так началась новая деятельность Карпа Степаныча Карлюка. Он приближался к жизни. Выражаясь распространенным языком, можно утверждать, что Карп Степаныч начинал изучать жизнь.
Перед там так ехать в колхоз, состоялись семейные сборы. Было все предусмотрено. Изида Ерофеевна купила даже и резиновые сапоги на случай ненастья. Все могло быть. Таким образом, при наличии запаса одежды оказалось багажа много — три чемодана. Как тут быть? Не брать же с собой носильщика в колхоз. Выход нашла опять же Изида Ерофеевна. Она сказала:
— Поеду-ка я с тобой сама. Что ты сделаешь один!
— Пожалуй, — согласился Карп Степаныч.
После этого супруга купила еще два глиняных горшка, то есть две самые обыкновенные макитры.
— А горшки зачем? — спросил Кари Степаныч.
— Меду выпишем в колхозе. Сюда войдет килограммов пятнадцать-двадцать.
И поехали. Сначала поездом. Потом, со станции до района, на грузовике. Трудно. Устали. Остановились в районной гостинице, отдохнули. А затем уж Карп Степаныч отправился в районное отделение общества. Встретили Карпа Степаныча хорошо. Как-никак, а в район приехал кандидат сельскохозяйственных наук — случай довольно редкий. Карп Степаныч большую часть времени хранил глубокомысленное молчание и казался весьма респектабельным. После всех приветствий и объяснений о состоянии антирелигиозной пропаганды ему сказали:
— Не мешало бы представить вас районному начальству.
— Что ж, можно, — согласился Карп Степаныч.
Председателя райисполкома не оказалось — уехал в район. Карпа Степаныча повели к секретарю райкома. Секретарь тоже собирался выезжать, но не успел — застали его.
Карп Степаныч представился.
— Карлюк, кандидат сельскохозяйственных наук, — сказал он, сгибаясь в привычную, для него почтительную позу.
— Галкин, — назвался в свою очередь и секретарь, не сгибаясь подобно вошедшему, а рассматривая его внимательно. — Вы из области?
— Да.
— Читать лекции?
— Да.
— Это хорошо. А позвольте спросить, как ваше имя и отчество? — Казалось, секретарь что-то вспомнил.
— Карп Степаныч, — ответил Карлюк. — А ваше?
— Николай Петрович.
— Очень приятно. Рад познакомиться.
Карлюку это знакомство не говорило ничего — он не знал Николая Петровича, никогда о нем не слышал. Но могут спросить: как же это все получилось? Куда девался Каблучков? Как оказался Николай Петрович Галкин секретарем райкома партии? Ответ простой. Заболел Каблучков. Вот взял и заболел сам собою. Пришел с выборов, где его «прокатили на вороных», а выбрали Галкина, лег на постель и сказал:
— Должно быть, я сделал все, что мог. — Потом подумал печально: — Ну и секретарь обкома — приехал и поставил все на голову, вверх ногами!