В е н ц о в а (нервно). Что такое? Кто сейчас кричал "автора"?
Н и н а П а в л о в н а. Это на площадке. Кто-нибудь перебросил мяч через забор. (Уводит Венцову.)
На несколько секунд терраса пустеет. Затем появляются
Востряков и Касаткин. Востряков в дорогом светлом
костюме и шелковой рубашке с галстуком. Он заметно
пополнел и стал еще вальяжнее. Касаткин с неизменным
портфелем.
В о с т р я к о в. Никого. Все на площадке. Садись.
Оба садятся на ступеньки, снимают пиджаки,
развязывают галстуки.
Ф-фу, замучился... Вчера был на встрече знатных людей промышленности с композиторами. Все как полагается: заседание, концертик, потом посидели скромненько... (Зевнул.) Однако до трех утра.
К а с а т к и н. Ты выступал, Толя?
В о с т р я к о в. Заставили. Ну, я им выдал как следует. Жизни, говорю, не знаете, товарищи композиторы, мало бываете в цехах. Приходите, говорю, к нам на завод, я вам покажу наших людей, напишите о них песни, они этого стоят.
К а с а т к и н. Правильно, Толя! Вот, ей-богу, люди! (Расстегивает портфель.) Видал? Газетные вырезки, письма. Рабочие пишут, интересуются вашим опытом.
В о с т р я к о в. Батюшки, когда же я отвечать буду? Вот книга выйдет - пусть читают. (Просматривает вырезки.) Неужели это я? Хм... (Запихнул вырезки и письма обратно в портфель.) Ладно, после разберемся. Когда перевыборы завкомов?
К а с а т к и н. Теперь скоро уже.
В о с т р я к о в. Сергей Афанасьевич не останется?
К а с а т к и н. Нет. В распоряжение ВЦСПС.
В о с т р я к о в. Здорово. Кто же на его место? Верка Ермолаева?
К а с а т к и н. Откажется.
В о с т р я к о в. Почему?
К а с а т к и н. Говорит: не чувствую себя достаточно подготовленной.
В о с т р я к о в. Врет. Что-то не то.
К а с а т к и н. Ты знаешь, что она про меня на днях сказала: давно бы надо выгнать Касаткина из БРИЗа, да администрация его крепко поддерживает. Вот дрянь!
В о с т р я к о в. Скажи пожалуйста! А мне директор вчера говорит: давно бы мы погнали Касаткина, да неудобно - член завкома, раз его массы выбирают, значит, любят или привыкли... Ты, дядя, оказывается, не дурак умеешь...
К а с а т к и н. Как тебе, Толя, не стыдно...
В о с т р я к о в. Я смеюсь. Ты в ЦК Союза был?
К а с а т к и н. Был. Установлена новая должность - инструктор по обмену передовым опытом. Но... предполагают Николаю предложить.
В о с т р я к о в. Да? Ну что ж, я за Миколу рад. Должность с перспективой. (Помолчал.) Ладно, назначать инструкторов дело не наше, скажи-ка лучше, как ты наш метод продвигаешь? Книгу ждешь? Когда книга выйдет, мы без тебя обойдемся - всякий сам прочитает.
К а с а т к и н. Знаешь, Толя, мне прямо обидно тебя слушать. Вот, ей-богу, люди! - стараешься для них, так они же тебя потом... А кто печать организовал? Радио? Кино? Теперь возьми мероприятия по заводу: цеховые совещания проведены? Листовки в цеха спущены?
В о с т р я к о в. Несолидно работаешь. Все с налету: шум, треск, а на поверку - ничего. Мельчишь, разбрасываешься...
К а с а т к и н (обижен). Что значит - я разбрасываюсь? И так с утра до ночи волчком верчусь. Ты ведь не один у меня.
В о с т р я к о в. Вот, вот. Я правильно говорю - разбрасываешься. А надо так: хватайся за основное звено, остальное пока побоку... Решил нас поднять, так уж сделай дело до конца - подыми как знамя!
К а с а т к и н. А другие предложения, изобретения - бросить? Должен я их продвигать?
В о с т р я к о в. Вот и видно, что ты привык смотреть на все только со своей колокольни. Нету у тебя государственного мышления.
К а с а т к и н. Ах, нету? Так, так... Ну что ж, Толя, поучи.
В о с т р я к о в. И поучу. Ты что же, дядя, думаешь: кроме Алексея Стаханова, во всей стране передовых шахтеров не было? Кто их знает? Хорошо, если десятки тысяч. А Стаханова - весь мир. Что, кроме Зои и краснодонцев, комсомольцы подвигов не совершали? Тысячи. Однако памятники не всем ставят. Сделай вывод.
К а с а т к и н (задумчиво). Растешь ты, Толя, здорово. На глазах. Только вот направления - не пойму.
Нина Павловна за руку ведет с площадки опечаленного
Плотовщикова.
Н и н а П а в л о в н а. Нет, не будете играть, не будете. В будни я не могу за вами уследить, но в воскресенье я требую полного отдыха. Поймите вы, дикий человек, что для вас убийственны ваши ночные бдения, что всякое лишнее волнение для вас яд...
П л о т о в щ и к о в (ворчит). Хоть бы мне кто-нибудь объяснил, которое волнение лишнее, а которое - нет. Может быть, мне в отставку прикажете подать? Меня ведь для того и выбирали, чтоб я волновался.
Вбегает запыхавшаяся Вера.
В е р а. Здравствуйте, Нина Павловна. Простите, что без приглашения...
Н и н а П а в л о в н а. Что случилось, Верочка? Почему вы так бежали?
В е р а. Сама не знаю. К поезду бежала - боялась, что уйдет, а как слезла с поезда, опять побежала - это уж, наверно, по инерции. Алексей Георгиевич, я к тебе по делу.
Н и н а П а в л о в н а. Не понимаю - неужели нельзя потерпеть до завтра? (Плотовщикову.) Ну-ну, хорошо, не смотрите на меня с такой яростью. (Вере.) Только недолго, Верочка, - хорошо?
В е р а. Я - минутку. Только на бороду нажалуюсь. Николай Иванович, прислушайся, чтоб ты потом не говорил, что я тебя за глаза ругаю.
К а с а т к и н (благодушно). А что случилось, Верочка?
В е р а. Ничего не случилось. Чересчур замечательно работаете.
К а с а т к и н. А-а, так, так, понятно. (Вздыхает.) Ну, говори, говори - послушаем.
В е р а. Можешь обижаться сколько угодно - на меня не действует. Я, Николай Иванович, с твоим порочным стилем мириться больше не намерена.
К а с а т к и н. Какой у меня, значит, стиль? Ах, порочный? Ну что же... Стерпим... История рассудит.
В о с т р я к о в. Ермолаева, ты зря словами не бросайся. За них отвечать приходится.
В е р а. Я - отвечу. А тебе, Толя, вот уже не стоило бы заступаться. Я твое же доброе имя защищаю. Тебя девчонки из второго прецизионного просили вечером к ним зайти? Почему ты не был?
В о с т р я к о в. Не мог, потому и не был.
В е р а. Жалко. Полюбовался бы, как ваши методы осваивают. Николай Иванович пропагандирует передовой опыт: радиоузел гремит, все цеха листовками залеплены...
К а с а т к и н. Что же в этом плохого?
В е р а. Плохо, что всё тяп-ляп... Вчера в вечерней смене девочки из бригады Терентьевой инструмент поломали и браку наделали.
К а с а т к и н. Ах, чертовки, подвели! Вот, ей-богу, люди! А ты уже и напугалась? Хочешь без издержек? Нет, голубушка моя...
В е р а. Я напугалась? Нет, дорогой мой, начинать с брака да поломок это плохая пропаганда. Ты вчера после гудка хвать портфель, машину забрал да и укатил в высшие инстанции, а я до полуночи из цеха не вылезала и всякого наслушалась. Теперь ожглись - так знаешь, как заговорили... с подковырочкой.
В о с т р я к о в. А вы, товарищ предзавкома, уже в плену отсталых настроений? Нехорошо.
В е р а. Алексей Георгиевич, ну зачем он так говорит? А председателем ты меня можешь не называть. Я фигура временная, сплю и вижу тот день, когда меня в цех отпустят. Я и заместителем ни за что не останусь.
П л о т о в щ и к о в. Ну, ну. Останусь - не останусь. Ты коммунистка, оставят - так останешься. Дисциплина для вас существует?
В е р а. Существует. Я дисциплины ничуть не хочу отрицать, но ведь надо и меня понять. Раз я чувствую, что выдыхаюсь...
П л о т о в щ и к о в. Что значит - выдыхаюсь?
В е р а. Авторитет кончается - вот что это значит. В сорок третьем году у меня действительно был авторитет: комсомолка - начальник ПВО объекта, двести девок под началом, и каждая тебе в рот смотрит, а тут еще медаль военная за тушение зажигалок - Верочка была на заводе первый человек. Теперь я вас спрашиваю: сколько можно на этом ехать? Сейчас зажигалки не играют, сейчас давай производительность труда, совмещение профессий, экономию, качество... А что я могу дать, если я из каждого квартала по два месяца в завкоме сижу? Что я на сегодня из себя представляю? Ничего решительно. Я уж по тому догадываться стала, что мои девчонки мне дерзить начинают, а я молчу... (На глазах у нее слезы.)