На следующей неделе местная официальная газета разразилась критической статьей: что-то вроде «Шабаш залетных авангардистов» с выводом типа «такой хоккей нам не нужен!» Смоленская пресса себе не изменяет. В 1997-м мы с танцовщицей Еленой Головашовой участвовали в культурной программе международного фестиваля женской фотографии. После выступления на открытии польской фотовыставки нас неожиданно попросили и на открытие китайской. В польском зале мы обыгрывали наши черное и белое одеяния. Повторяться на глазах немногочисленной публики не хотелось. Тогда я купил в ларьке напротив гуашь, Лена разделась, а местный художник и музыкант Влад Макаров стал покрывать ее тело квазииероглифами во время танца под звуки моей китайской флейты — к великой радости фотографинь. На следующий день главная смоленская газета разразилась статьей «А где же стыд?!».
Возвращаясь к Капкину и его историческому выступлению, хочется отметить, что он во всем происшедшем винил подстрекателей с первого ряда (и меня конкретно), утверждал, что фотографировался всего лишь с куском колбасного сыра, неожиданно оказавшимся под рукой, и т. п.
Через пару лет, видимо решив отыграться, он круто изменил мою печатную биографию, буквально создав альтернативное жизнеописание. Работая в журнале «Сельская молодежь», Капкин получил задание взять у меня интервью и зазвал меня в редакцию. Издательство меня немного удивило. Все многоэтажное здание представляло собой склады китайских товаров. На этажах немногочисленные сотрудники редакций ютились в паре-тройке комнатушек, но не грустили. Наоборот, очень весело проводили время. Первый же вопрос начальника отдела меня немного удивил: «Ты с запивкой или без? Сало любишь? Бери, не стесняйся». Обстановка напоминала нескончаемый день рождения, как в «Москве-Петушках» — непонятно у кого!
Для интервью мы спустились в буфет. Буфет меня тоже несколько удивил. Буфетчица разливала водку, ставя стакан на весы. «Так, мальчики, для начала по сотке?» — спросила она, следя за стрелкой на весах.
Как я давал интервью, что говорил, «в каких пропорциях разбавлял» — не помню. Помню, что я вдруг оказался почему-то в Музее Кино на фестивале Пьера Паоло Пазолини на каком-то эротическом фильме — то ли «Декамерон», то ли «Цветок 1001 ночи», а Пьер Капкини куда-то пропал.
Жизнь прекрасна и удивительна! Не перестаю в этом убеждаться. Чаще всего во второй части этой фразы. Все время случаются какие-то события, и они не перестают случаться. Соседка принесла купленный в киоске журнал «Сельская молодежь», в котором я прочел:
Сергей Летов родом из уральских (яицких) казаков, родился в Семипалатинске в 1956 году. В пятилетнем возрасте был украден из детского сада шайкой, про-мы шля вшей на рубеже 50-60-х в приграничных с Синцзян-Уйгурской автономией КНР районах кражей детей для последующей продажи тибетским монастырям. Отец Сергея собрал родственников, сели на коней, поймали бандитов за озером Зайсан в четырех километрах от границы. В милицию обращаться не стали: без разбора каждому выписали по сто плетей и реквизировали лошадей.
«Это самое яркое впечатление моего детства — путешествие по зеленой степи с бандитами. В силу своего возраста, а может, в силу характера, я воспринимал свое похищение как игру — абсолютно никакого страха. Меня посадили в огромную плетеную корзину с крышкой, притороченную к седлу, я провертел дырочку и всю дорогу — целые сутки — наблюдал красоты алтайской природы: зеленые луговые травы, синее небо днем и черное ночью. Мой бандит, ну тот, к седлу чьей лошади была приторочена корзина со мной, всю дорогу пел горловые песни, — рассказывает Сергей Летов. — Самое забавное заключается том, что в восемьдесят девятом году, когда был я уже известным музыкантом […], в столице Тувы, Кызыле, как-то после концерта ко мне подошел человек монгольской наружности и ни с того ни с сего говорит:
— Я узнал вас. Спасибо за концерт. Я ему в свою очередь:
— Очень рад. Вы, наверно, слушали меня в Москве или в Ленинграде? Или, может быть, за границей?
— Нет, не за границей, а у границы, в шестьдесят первом году, я вас вез в корзине, вы, наверное, не помните?
Я пригласил его в гостиницу, он мне пел, я ему играл. Тогда я выяснил, что меня хотели продать в Лхассу — столицу Тибета. Тогдашний далай-лама приказал найти голубоглазого светловолосого кудрявого мальчика, кандидата в Будды.
«Налетели ветры злые», Пьер Капкинуа