Накануне вечером в ДОМе состоялся концерт. Еще при жизни Николая туркменская пианистка и композитор Марал Якшиева договорилась с ним о том, что я сыграю с нею там вместе, и Коля выделил дату — 12 июня, абсурдный праздник по поводу отделения России от Советского Союза. Первоначально я планировал выступить там с Марал и трубачом Юрием Парфеновым. Однако Парфенов оказался именно в этот день занят. Тогда мне пришлось отказаться от другого выступления с Марал, чтобы все же познакомить ее с Парфеновым. В итоге Марал и Парфенов поимпровизировали дуэтом, и задача устраивать их знакомство передо мной уже не стояла. Мне показалось интересным привлечь к нашему дуэту с Марал оригинального и очень талантливого литовского электронщика Ричардаса Норвилу, с которым до сих пор мы сотрудничали только в моем проекте «Новая русская альтернатива» и в музыкальном сопровождении к фильму Фридриха Мурнау «Фауст. Народная легенда». Мы встретились с Марал и Ричардасом и пошли обсудить будущий концерт в кафе. В результате получилась такая вот программа для бас-кларнета, сопрано-саксофона, альтовой флейты, рояля и разнообразной электроники.
Ходжа Насреддин и 11 историй
0/ХОДЖА НАСРЕДДИН — внутренности лица (буквально INTERFACE)
1/ХОДЖА НАСРЕДДИН и автоинспектор
2/ХОДЖА НАСРЕДДИН и старые книги
3/ХОДЖА НАСРЕДДИН лечит зуб (на основе фонограмм, сделанных Марал Якшиевой в стоматологическом кабинете)
4/ХОДЖА НАСРЕДДИН на Горбушке
5/ХОДЖА НАСРЕДДИН и рыба
6/ХОДЖА НАСРЕДДИН на чемпионате по женскому футболу
7/ХОДЖА НАСРЕДДИН опускает в ящик (праздник в честь выбора первого президента России — 12 июня, день концерта)
8/ХОДЖА НАСРЕДДИН в салоне красоты
9/ХОДЖА НАСРЕДДИН вспоминает пустыню
10/ХОДЖА НАСРЕДДИН в магазине искусственных цветов (финал)
А именно: программа «Ходжа Насреддин и 10 историй» + interface к программе. Для литовца, наверное, дистанция между русским и английским языками иная, поэтому «интерфейс» трансформировался во «внутренности лица». В качестве финала Ричардас предложил метафору «в магазине искусственных цветов».
Позднее он в телефонном разговоре признался, что в каком-нибудь швейцарском городке на выработку и согласование программы потребовалось бы не меньше недели, а в Москве мы уложились в какие-то полтора часа. Мы подпитываемся энергией этого огромного города. Времени нет — нужно бежать (Ричард в тот момент был занят продукцией каких-то песен для Земфиры, для Маши Макаровой, увлеченно рассказывал о преобразовании звучания плача ребенка в жужжание мухи, крика совы в женский вокал и связанных с этим вторжением в подсознание мужских фобиях).
На концерте в ДОМе собралась относительно немногочисленная публика. После зубодробительных частей («стоматология» на основе записанных Марал звуков зубоврачебного кабинета и сводящая с ума турецкая «Горбушка» Ричарда) наступила некая релаксация, приведшая через рыб и пустыню к «магазину искусственных цветов»…
После концерта меня и мою подругу пригласила в гости поужинать в свою московскую квартиру приятельница, проживающая последние несколько лет в США. Запомнился один из ее тостов: «За то, чтобы вы приехали к нам в гости в Америку!» На обратном пути в лифте отметил про себя, что вряд ли мы поедем в ближайшее время в Америку. Вспомнился покойный Владимир Петрович Резицкий, который отказался в свое время от гранта в Беркли…
На память пришел Свидригайлов и его «отъезд в Америку». Когда я учился в физматшколе, в 9-м классе я дружил с одним из двух талантливых мальчиков, живших в комнате напротив. Оба, кажется, были влюблены в одну из крайне немногочисленных девочек нашего класса. В эту девочку, впрочем, были влюблены почти все ученики класса в разное время. Однажды вечером один из моих соседей по школьному общежитию попросил у меня на ночь почитать библиотечный томик Достоевского, многозначительно добавив в ответ на мои возражения, что только на одну ночь, мол, завтра ему книга уже не понадобится. Я отдал ему книжку про Свидригайлова и лег спать. Утром, зайдя за книжкой к соседям, я увидел пустую панцирную сетку на одной из коек и большое темно-красное пятно под ней. Оказалось, что читатель Достоевского вскрыл вены — так сказать, тоже попробовал «уехать в Америку».