Почти все родственники Наримана и Асана умерли, оставив их одних. В Кандыагаше жил двоюродный дядька Наримана – последнее звено в его родословной. Звено ржавое и сильно пьющее, но подростки карабином юности жадно за него зацепились.
Дядька работал на железной дороге смотрителем, а всё свободное время проводил в попойках с друзьями. Руки у него были сухие, жилистые, а лицо давно приобрело нездоровый оттенок.
Парни не всегда ночевали с ним. Молодость жаждет треб, и новые знакомые увлекали их в новые и новые события. Что им, теперь уже совершеннолетним, брать со старика, который сам бывал в своем доме чаще гостем, чем хозяином? Раньше – да. Кров, пища. Теперь амбары на краю города казались интереснее, а напитки сверстников вкуснее и крепче напитков дядьки.
За первыми рюмками и сигаретами, которые мусолили еще недавно нежные пальцы, началась холодная «зима». Грелись ложки, тлели растения. Беспредел творился в стране, беспредел царил в душах. Теперь такое время, что всё можно. Ежовые руковицы советской власти упали с онемевших рук скрепленной холодной сваркой ленинского коммунизма нации.
Предприятия закрывались, дома по окраинам ветшали. Еврейское население города постепенно начинало свой отток в Европу. Особенно много уехало в Германию по программе репатриации – ФРГ стремилась загладить свою вину перед древним народом, восстановив его популяцию. Кто оставался – русские, казахи, украинцы – разобщались. Коммунистическая религия мертва.
Стояла летняя ночь. После дневной жары веяло приятной прохладой. Нариман и Асан возвращались к дядьке домой, чтобы его проведать. Дома они отсутствовали трое суток. Самая окраина города. Нариман повернул ключ и толкнул дверь.
– Дядя, – позвал он темноту.
– Или спит, или в загуле, – шаркая ногой, констатировал Асан. – Да заходи, посмотрим.
Пол неприятно скрипел под ногами. Нариман рукой нащупал выключатель. Тусклый свет.
– Дядя! – снова позвал он.
Обойдя комнаты, парни поняли, что здесь дядька сегодня даже не появлялся – ужин на столе уже испортился.
– Ночевать здесь будем?
– Давай здесь. Я устал пить. Ни к кому не пойдём, – слово Асана для Наримана стоило дорого.
Ушли в дальнюю комнату, где стояло две кровати по разным стенам. Залезли под одеяла. Душно. Нариман постоянно то сбрасывал с себя постельное, то снова натягивал.
– Нар, не спится? – послышался голос.
– Тревожно. И дышать нечем.
Асан встал, чтобы отворить форточку. Из-за занавесок на пол уронила свет Луна. В комнате стало чуть прохладнее, но Нариман продолжал ворочаться.
– Может поговорим?
– Оставим на завтра, дружище.
– Тогда спи.
Кто-то отчаянно выл за окнами. Степь.
Проснулись поздно – ближе к обеду. Нариман нашел в холодильнике яйца. Задумал сделать омлет, но молоко скисло. Просто разбил их в сковороду, посолил. Что-то тяготило.
– Дядька не вернулся?
– Нет, – ответил он.
– Надо поискать его. Мало ли. Всех уж его дружков выучили.
– Давай поедим. Заглянем к городским. Если не найдём, то сходим на выселок.
– Пешком?
– А у тебя много дел?
После завтрака мысленно набросали список тех, у кого могли найти дядю Наримана. Может быть, лежит где-то на полу с похмелья. Может быть, в собственной рвоте. Ничего удивительного.
Первый дом, второй, третий. Никто его не видел уже третий день. От коллеги-собутыльника узнали, что и на смену он вчера не вышел, хотя клялся всеми планетами, что никого не подведет.
– Ищите на самых дальних подступах, – посоветовал пожилой мужчина.
Солнце напекало голову, и даже легкая одежда не спасала от зноя.
– Так парит, словно будет дождь, – щурился Асан.
– Но его не будет.
Парни пошли через степь на выселок, который раньше был поселком станционных рабочих, затем пристанищем бывших зэков. Нынешнее его население уже никто не брался характеризовать иначе, как сброд. Пять километров через голую степь – действительно дальние подступы.
На выселке два десятка домов. Постучались в первые знакомые двери. Открыла женщина, но ответила, что давным давно не видела дядю Наримана.
– Идем дальше.
На другом краю стоял еще один дом, в котором жил совершенно беспробудный пьяница. Никто не знал, на что он пьет, и долго ли еще так протянет. Постучали – никто не отозвался. Обошли жилище, заглядывая в окна. Внутри абсолютно никаких признаков жизни.
– Обернись, – толкнул Асан Наримана.
Вдалеке в степи парни увидели стаю собак, которая что-то хищно пожирала. Такие стаи тут не редкость – собак либо бросали, как расходный материал, либо те сами сбегали, почувствовав себя таковым. Кучковались в степи по окраинам города. Ничего удивительного, но Асану стало интересно, чем они поживились на этот раз.