Анализируя сведения Мартина Майера о битве в «Theatrum Europaeum», сразу следует сделать замечание, что автор смешивает бои под Переяславом во время осады города (а именно поражение Я. Сомко) и описание Каневской битвы. Рассказ Майера о самой битве довольно краток и выглядит следующим образом: «Между тем прибытие со всеми основными силами войск Ромодановского смешало все карты, и два дня стороны бились настолько сильно и серьезно, что много погибших осталось на городских стенах(?). Хмельницкий под конец, утратив 2 полка, которые ему изменили и отступили с передачей 27 полевых пушек врагу, должен был с теми, кто остался, спасаться в волнах Днепра. Так пострадали польские войска и литовская армия, больше 2 000 человек плавали в собственной крови, а также 6 000 казаков, не предолевших днепровского течения, потонули в муках»[163]. Под «литовской армией», вероятно, следует понимать роту, присланную князем Радзивиллом, ибо никаких других частей ВКЛ у Хмельницкого не было.
Цифры Майера о потерях казаков и поляков представляются нам наиболее близкими к истине. Оценку летописцев в 10–20 тыс. чел. погибших в данном случае следует отнести к области мифов и легенд. Вероятнее всего, Майер имел доступ к каким-то листам Юрия Хмельницкого с докладом королю о реальных потерях. Проверить его данные о потерях казацкого войска (6 тыс. из 14 тыс. чел., или больше 40 %) не представляется возможным из-за отсутствия соответствующих документов казацкого лагеря. Однако, благодаря сохранившимся польским документам, можно проверить сведения о гибели 2 тыс. поляков, что в целом позволит дать оценку степени достоверности информации Майера.
Согласно данным из статьи польского историка Я. Виммера[164], в 3-м квартале 1662 г. из коронных компутов полностью исчезают 12 конных хоругвей из тех, что были в полках Хлопицкого и Ельского на Украине (в скобках указано число коней по компуту). Это казацкие хоругви: С. Горского (94), Р.А. Ельского (84), Л. Россудовского (113), С. Детинецкого (92), Е. Рущица (76); татарские: А. Талковского (108), М. Куминовича (111), А. Сулеймановича (118); валашские: С. Пражмовского (105), С. Михалевича (112), Ю. Радановича (73). Кроме того, известно, что ротмистру А. Ставицкому, командовавшему валашской хоругвью (220), в 1663 г. дали татарскую хоругвь. В сумме это дает 1 306 коней.
В списках Я. Виммера есть еще 6 казацких хоругвей, которые исчезли в 3-м квартале 1662 г. из состава коронной армии, а именно: Анджея Остророга (90), Стефана Линевского (95), Кшиштофа Жегоцкого (85), Теодора Шандаровского (47), Александра Жолкевского (78) и Казимежа Прусиновского (61). Возможно, 4 из названных пришли к Переяславу с полками С. Веверского и также были разгромлены в Каневской битве.
При любом раскладе к тысяче убитых драгун Веверского (в этом источники единодушны) следует добавить примерно тысячу погибших воинов из польских конных хоругвей, поскольку по всем описаниям участников битвы и современников оставшиеся в таборе Хмельницкого бойцы были полностью истреблены. В дополнение к этому можно вспомнить как утонувших, так и перебитых селянами жолнеров во время бегства последних. Таким образом, можно сделать вывод, что данные Майера о 2 000 погибших поляков представляются наиболее достоверными данными из всех имеющихся в нашем распоряжении источников, что повышает степень достоверности других сведений названного автора о потерях войска Хмельницкого, а именно о гибели 6 000 казаков. Следует лишь оговориться, что отсутствие среди убитых и пленных преставителей высшей старшины казацкого войска может означать лишь то, что они первыми бежали с поля битвы и сумели спастись (вероятно, на лодках) на другом берегу Днепра, в отличие от значительного числа утонувших рядовых бойцов.
Что касается потерь крымских татар, то о них ничего неизвестно. Видимо, они были незначительны, так как ордынцы покинули поле боя фактически в начале битвы.
В «Дворцовых разрядах» имеется запись о том, что «июля в 30 день, в село Коломенское, пригнали к Государю, из Черкаскаго города Канева, из полку от окольничого и воевод от князь Григорья Григорьевича Ромодановскаго с товарищи сеуншики: от окольничого и воеводы от князь Григорья Григорьевича Ромодановскаго пригнал сын его, стольник князь Андрей княж Григорьев сын Ромодановской, от товарищей его, от столников и воевод от Петра Дмитриева сына Скуратова да от Михайла Богданова сына Приклонского, пригнал голова стрелецкой Клим Алексеев сын Иевлев, а отписки с ним розные от воевод, ото всякого своя отписка, что ходил он окольничий и воевода с товарищи своими и с его государевыми ратними людьми на изменника Юраска Хмелницкого и на черкас, и милостью Божиею, а его государевым счастьем, Черкас побил и Юраска из обозу побежал самтретей, а достальные люди сели в окопе и он приступал и обоз совсем взял, а в обозе наряду взято 22 пушки»[165].
164