Рейтары — обученные европейской тактике и огневому бою — уже составляли значительную часть конницы. Они были ее наиболее боеспособной частью и, по сути, являлись дворянской конницей Нового строя, поскольку набирались в основном из малоземельных дворян и детей боярских. Рейтарская «служба» состояла из карабина и пары пистолетов. Из холодного оружия рейтары имели сабли, из защитного — латы и шишаки. Уже в первых сражениях войны 1654–1667 гг. современники отметили, что «рейтары на боях крепче сотенных людей».
Осенью 1658 г. в Белгородском разряде появился новый род кавалерии — копейщики. На юге они выполняли функции гусар, которые появились в Новгородском разряде только в 1660 г. Копейщики были выбраны из состава сотен городового дворянства. Копейные роты укомплектовывали лучшими всадниками, владеющими копьем. Они представляли собой тяжелую конницу, игравшую роль ударной силы на поле боя, предназначенной для атаки, опрокидывания и прорыва боевых порядков противника. Оружием копейщиков были копье, пара пистолетов и сабля. Защитное вооружение было таким же, как у рейтар. Весной 1661 г. в Белгородском разряде числился копейно-рейтарский полк из двух шквадрон (10 рот) — копейной и рейтарской[30].
Драгунские полки фактически были ездящей пехотой и с середины XVII в. вооружались мушкетами облегченного типа с замками, которые называли «драгунскими мушкетами». Иногда вместо мушкетов драгунам выдавали карабины. Обычное вооружение драгун состояло из мушкета и шпаги. Драгуны использовали коней только для передвижения, а в бою спешивались и действовали как пехота. Нередко отдельные драгунские роты входили в состав рейтарских полков.
Большой проблемой русской кавалерии был недостаток хорошего конского состава. Породистые восточные лошади (аргамаки) имелись лишь у элиты дворянской конницы и отборных рейтар.
Солдатские полки вооружались пищалями, позднее мушкетами с фитильными и с кремневыми замками. Из холодного оружия имели шпаги, пики, бердыши. Известные преимущества в области формирования, комплектования, вооружения, обучения и снабжения обеспечивали им численное превосходство и преобладающее место в составе русского войска. Участники сражений со стороны противника неоднократно отмечали стойкость и профессионализм московской пехоты. В условиях непрекращающихся войн второй половины XVII в. полки Нового строя фактически стали постоянной вооруженной силой. Служба в них была пожизненной.
Все ратные люди в полках Нового строя, находившиеся на службе, получали постоянное денежное и хлебное жалованье, оружие и боевые припасы к нему. Рейтары, драгуны, солдаты и стрельцы проходили систематическое обучение[31]. В роли обучающих выступали наиболее опытные офицеры-иноземцы, имевшие опыт Тридцатилетней и Английской гражданской войн, в большом числе находившиеся на царской службе. В первые годы войны с Речью Посполитой 1654–1667 гг. все полковники полков нового строя были иностранцами, как принявшими православную веру, так и сохранившими свое вероисповедание. Позднее до полковничьих чинов дослужились уже русские дворяне, с нижних чинов прошедшие хорошую военную школу.
Результаты обучения сказались достаточно быстро. Уже польский дипломат Я. Млоцкий, наблюдавший царское войско накануне выступления русских в Литовский поход 1654 г., видел несколько тысяч «пехоты со стрельцами: все они с мушкетами и пиками, обмундированные, как требует того обыкновенный солдатский строй, и, как сам я, смотря на это, заметил, довольно хорошо обучены»[32]. Летом 1655 г. шведский резидент в Москве И. де Родес сообщал в Стокгольм, что несмотря на урон, причиненный эпидемией чумы, пехота у царя «очень сильна… Как и многие другие рода войск, она (даже. — И.Б.) сильнее, чем в прошлом году»[33]. Референдарий и писарь Великого Княжества Литовского Ц.П. Бжостовский, участник битвы на реке Басе (1660 г.), сообщает в своем письме об «отборнейшей и опытнейшей пехоте» русских, выходившей в поле «в значительном числе и в стройном порядке». В финале сражения она «храбро защищаясь, не нарушив порядка» отошла в свой лагерь[34]. Сообщая о русской армии В.Б. Шереметева, увиденной поляками под Любаром в сентябре 1660 г., польский очевидец Я. Зеленецкий (Зеленевич) пишет: «Войско было отличное и многочисленное. Конница щеголяла множеством чистокровных лошадей и хорошим вооружением. Ратные люди отчетливо исполняли все движения, в точности соблюдая ряды и необходимые размеры шага и поворота. Когда заходило правое крыло, левое стояло на месте в полном порядке, и наоборот. Со стороны эта стройная масса воинов представляла прекрасное зрелище, то же самое и пехота. Вообще войско было хорошо выправлено и обучено»[35]. П. Гордон, сражавшийся против В.Б. Шереметева под Чудновом (1660 г.), неоднократно пишет о русских войсках, выступавших в «добром порядке». В ходе битвы московские пушки «непрерывно били по нашим (польским. — И.Б.) батальонам». При отступлении русские «крепко угощали» поляков ружейным и артиллерийским огнем, отчего те несли большие потери[36]. Упомянутый выше Я. Рейтенфельс писал о полках Нового строя (1670 г.), что они «обучены по немецкому образцу конной и пехотной боевой службе, и их ставят на одну доску с лучшими войсками, где бы то ни было. Ибо будучи обучены немцами, они, благодаря лучшему теоретическому военному образованию, а может быть и вследствие долголетнего упражнения, так усовершенствовались, что, кажется, превзошли самих себя»[37].
30
РГАДА. Ф. 210. Разряд. On. 5. Смотренные списки. № 28. Л. 118–181. — Л. Копнин не имел звания полковника, поскольку копейные роты, наподобие сотен, в указанное время организационно были самостоятельными частями.
32
Реляция о военном походе его царскаго величества Алексея Михайловича в Литву против Польскаго короля Яна Казимира, 1654 г. // Витебская старина. Т. 4. Отд. 2. Витебск, 1885. С. 347–352.
33
34
Памятники, изданные временною комиссиею для разбора древних актов. Т. IV. Отд. III. Киев, 1859. С. 61–62.
37