– Так она из этой... Эстонии. Русский еще не знает.
– А здесь как же?
– Так со старшей сестрой приехала на сбор топнудистов, – на счет нудистов я прям в точку попал, самому понравилось, – Только вот ее сестра с Летой в магазин ушли, а я обещался Жалусту потом к месту сбора привести.
– А-а... Понятно, – удовлетворив любопытство, женщина посторонилась, давая нам пройти, – только вот Анджи, не рано ли тебе таких симпатичных сестричек провожать?
– Как говорил товарищ Саахов: "Думать об этом деле никому не рано и никогда не поздно! "
– Ой, шельмец! – засмеялась соседка и крикнула, уже нам вслед, – куртку береги лучше! Мать чай с трудом достала, да денег наверно кучу уплатила...
— Конечно, теть Нюр, — крикнул я ей и поторопился скрыться с ее глаз.
Амазонка, почти не проявляя эмоций, ни на шаг не отставала от меня. Правда, это "почти" несколько сбивало с толку, поскольку чувствовалось, что отношение ко мне стало каким-то более теплым. Словно я перешел в круг более близких людей. Причем временами она бросала такие взгляды, в которых мелькала непонятная гордость. Такая собственническая гордость. Мол, посмотрите-восхититесь, какой он у меня. Отторжение такое поведение не вызывало, скорей, наоборот, от него грудь надувалась колесом, а в крови бурлила радость. Хотя все же хотелось узнать причину таких изменений. С другой стороны, вызревали опасения, что мне все кажется. Ведь девчонка мне весьма всерьез нравилась, а значит, (если не пренебрегать предупреждениями отчима) я под это дело мог себе чего угодно положительного напридумывать. Поэтому необходимо было как-то сосредоточиться на делах текущих, исключив из них эмоции. Так, собственно, родилась идея заскочить в магазин для наглядного показа Жалусте, как у нас с товарно-денежными отношениями, ну, и самих денег немного дал ей на всякий случай. Прикупленная закуска в дорогу в виде двух булок, плавленых сырков и бутылки лимонада тоже лишней не казалось.
До самого же заветного домика дошли без приключений. Переулок, как и в прошлый раз, радовал пустынностью, даже на спортплощадке никто не бегал. Поэтому мы, перекинув рюкзаки через запертые изнутри ворота, перебрались во двор по торцу стены. Входная дверь в дом, оставалась не запертой. Ее, в отличии от ворот, Макс перед отбытием не запирал. Стоило только потянуть, как она тут же с приглашающим скрипом распахнулась. Внутри горел свет (кто б его выключил, если мы все перенеслись), освещая по-прежнему неприглядное помещение.
Пропустив Жалусту вперед, я, зайдя следом, плотно прикрыл дверь. Девчонка, сделав пару шагов, замерла, медленно оглядывая "апартаменты", я же по-хозяйски прошел в середину, скинул на пол рюкзак и принялся доставать покупки, устраивая мелкий пикничок. Амазонка, несмело повторив мои действия, уселась рядом на свой рюкзак.
– На. Ешь, – протянул я ей булку с сырком, – кто его знает, когда в следующий раз удастся пожевать.
– Анджи уинджеи? – спросила она, принимая угощение.
– Еще какой уинджеи, – буркнул я, берясь за бутылку лимонада, – мне даже самому страшно подумать, какой уинджеи.
Жалуста хмыкнула в ответ. Дальше мы ели молча, по очереди запивая не хитрую снедь прямо из бутылки. Лично мне есть совсем не хотелось, но еще больше не хотелось приступать к экспериментам. К сожалению, довольно быстро желания и нежелания пришли в некое равновесие с реальностью: и булкой надоело пихаться, и лимонада осталось не больше пары глотков. Командирша тоже не выглядела голодной и явно не собиралась доедать свой перекус до конца. В общем, все уважительные причины оттягивать то, за чем пришли, разом свелись на нет.
*Настройка перехода*
*Настройка перехода*
Убрав остатки перекуса, я приступил к повторению фокуса "пожалей Жалусту". Вот только как ее жалеть, если она смотрит на тебя с весьма хитрым прищуром, без намека на какую-либо расстроенность.
Тогда я, вспоминая ее слезы, стал уговаривать себя, что она бедная, несчастная, растерянная, оторванная от родных и друзей, вдали от своего дома, потерянная, беззащитная... Скучающая "беззащитная", обнаружив торчащую из шва длинную нитку, достала нож, отрезала ее, и, убрав его в скрытые ножны, поправила задетый ногой колчан.
С физиономией заправского невозмутимого буддиста-йогиста, я решительно взял Жалусту за руки, вынуждая ее сидеть неподвижно, да еще прикрыл глаза, чтоб не отвлекаться и... пучина взросления поглотила меня. Правда, не сразу. Поначалу я добросовестно повторял мантру о несчастной девочке, стараясь войти в нужное состояние и увидеть знакомую многомерность. Однако вся настройка оказалась сбита тактильными ощущениями. Оказывается, на ощупь можно так много получить информации! Точнее, заценить изящность девчоночьих пальчиков. Кто бы мог подумать, что будет так приятно проводить вдоль них от небольшого аккуратненького овала ногтей прямо до самых косточек...