Неожиданный хрип у ног, напугав, привлек к себе внимание. Точнее, мне сначала показалось что хрип, но потом-то оказалось что храп. Повернув голову набок, спасенный водитель, благополучно позабыв о своих ранениях, спал, пуская весьма неприглядные кровавые слюни. То ли у него от шока отходняк наступил, то ли к моим листикам его организм весьма чувствителен оказался. У меня сразу возникло желание накормить своей листвой просительницу, можно даже не до отключки. Пусть только слегка угомонится, и тогда мы сможем сбежать.
Приняв решение, я сделал шаг в сторону стоящей на коленях женщины. Она попыталась обнять меня, но от резкого окрика Жалусты, пристроившейся чуть сзади, на манер секретаря переводчика, отпрянула назад. Я тут же воспользовался возможностью сунуть ей в рот листик. Она удивленно моргнула, но стала усиленно жевать. Только лекарство подействовало на нее неправильно, поскольку вместо того чтоб успокоиться и отвязаться, просительница вскочила на ноги и, схватив меня за руку, потащила сквозь расступающуюся толпу к замершему поперек дороги мотоциклу.
Вот тут у меня и случилось прозрение, что в аварии было два участника. Занимаясь водителем уазика, мы (ну, как минимум я) совершенно забыли о чуть не задавившим нас байкере, который, по всей видимости, перед тем как сесть за руль поругался именно с этой девицей. Сразу становилась понятной ее бурная реакция. А вот что делать мне становилось не понятно. Причем становилось не понятнее с каждым шагом приближающим меня к лежащему в метрах пяти от мотоцикла телу, около которого стояло три человека, и еще один сидел на корточках. Мой «буксир» крикнула им что-то весьма агрессивное, заставившее их довольно поспешно отойти в сторону.
Я увидел окровавленную голову, услышал короткие резкие вздохи и пришел в тихий ужас. Это про ноги-руки нам объясняли, а вот про другие повреждения даже речи не заходило. А меня уже подтащили вплотную к пострадавшему. Я невольно заглянул в его невидящие глаза, и мой тихий ужас, едва не стал громким. То есть я чуть не заорал со всей дури, чтоб в скорую звонили или врача искали.
Обернувшись, я растерянно посмотрел на Жалусту, которая, с эмоциональностью мраморной богини, облекла мой взгляд в слова. Видимо, ее перевод оказался несовсем удачен, поскольку наша провожатая снова упала на колени и, зарыдав, попыталась обхватить мои ноги. Вот только я успел хитрым маневром подставить вместо себя амазонку и, громко цыкнув, присел с умным видом у головы раненого. Во всяком случае, мне казалось, что с умным видом. А чтоб другим ничего не казалось, я быстренько накинул себе на голову капюшон.
Оставалось только надеяться, что среди зрителей нашелся хоть один здравомыслящий, и местная скорая уже в пути. Конечно, если здесь есть что-то на нее похожее. Или хотя бы местное ГАИ, разбирающееся с авариями на дорогах. Что-то же подобное должно существовать! А значит нужно немного потянуть время. Можно даже слега позаботиться о раненом по принципу «не навреди». Жаль только опробованное лечение «жевательный листик» применить нельзя. Точнее применить-то можно, но бедолага в бессознательном состоянии скорей всего просто поперхнется. Но вот легкий запах свежести лишним не будет...
Размяв в руке несколько оборванных с короны листочков, я натер зеленой мякотью раненому под носом, а потом прошелся еще по губам. Работал естественно не торопясь, но никакой скорой или ГАИ к сожалению не объявилось. Немного подумав, я решил попробовать очистить рану от волос и грязи. Все равно врачам нужно будет этим заниматься, а мне так и так их ждать приходится. Вот только идея оказалась не больно удачной, поскольку ощущение подвижного скальпа под руками вызвала дрожь в пальцах, в мозгах, и, самое противное, в желудке. Похоже, надо сматываться от сюда не дожидаясь спасателей.
– Жалуста! – позвал я, и когда она подсела ко мне поближе, незаметно для окружающих пошевелил двумя пальцами, показывая, что пора делать ноги. Судя по вспыхнувшим глазам, меня поняли и сказанное одобрили. Видать сказалась наша двухдневная практика общения. Однако что-либо предпринимать девчонка не спешила, а, легким кивком показав на замершую в ожидании просительницу, словно спросила, что с ней делать.