Тут мне несколько погрустнело. Ведь, похоже, прав «тетка» Калягин, заявивший: «Мы женщины можем делать с мужчинами всё что хотим». И самое печальное, когда эта фиолетовоглазая так смотрит, да еще улыбается, я, кажется, становлюсь согласным на эти «все что хотим». Но это же не справедливо, так как «все что хотим» должно быть взаимным, а я этого не чувствую… Да еще мысль временами корежит, что во мне видят только Мастер-Эльфа, а не Анджея. В общем, беда одна с этим взрослением. Только настроение портить, да мозги переживаниями изводить. Без всяких симпатий гораздо легче.
Довольно грубо сунув Жалусте карту, я выхватил у нее веревку-поводок и отдернул Гыкуку от обнюхиваемого ей кустика, заставляя идти дальше. Псинка восторгов не выразила, но сильного сопротивления не оказала. Только посмотрела с таким обиженным упреком, а затем как прежде побежала впереди.
*Прогулка с «питомцем»*
*Прогулка с «питомцем»*
На ходу складывая карту, Жалуста пристроилась рядом со мной. Я старался не глядеть в ее сторону, но все же заметил, что она ведет себя, словно телохранитель при исполнении: вся как натянутая струна, сурово зыркает по сторонам, да руку в карман сует, каждый раз когда навстречу нам прохожий шел. Очень хотелось ей сказать, чтоб расслабилась, так как нас ее поведение с головой выдает. Однако поскольку языковой барьер еще не пал, приходилось мириться с ее поведением, переключая себя на любование местными архитектурными красотами.
С последними, кстати, было не густо. Точнее густо, но неразнообразно. Массивные громады длинных трех– (иногда четых-) этажек возвышающиеся, как правило, над глухими двухметровыми заборами, мягко говоря, примелькались. Отсутствие ограды уже воспринималась как изюминка. Вторая изюминка заключалась в том, что улицы как бы «вело» мимо вершины. Выбираешь дорогу вверх, а минут через пять-десять оказывается, что шагаешь куда-то в сторону. Причем замечаешь увод не сразу, поскольку однообразные морды заборов-зданий скрывают от тебя этот тихий маневр. И главное, улицу далеко не везде перейдешь, между тротуаром и проезжей частью местные озеленители навыращивали здоровенные кусты: волей не волей до перехода приходится топать, да еще ждать пока разрешающий синий загорится. Гыкуку, правда, пробовала меня на красный тянуть, но я не забыл свою «клятву» грузовику. Да и произошедшая накануне авария, убеждала не пренебрегать осторожностью. Поэтому мы упорно дожидались разрешающего сигнала нужного сигнала.
То ли на десятом, то ли на двадцатом светофоре псинка стала демонстрировать, что не чужда понятию «условный рефлекс». Замедляясь перед каждым переходом, он дожидался, пока моя нога не вступит на проезжую часть, и только потом, обгоняя, выбегал вперед. Наверное, со стороны мы казались идеальной картинкой хозяин с весьма воспитанным питомцем. Правда, пару раз Гыкуку удавалось вырвать веревочный поводок из моих рук. Но вина скорей лежала на вспотевших ладонях, чем на псинке. Поэтому я не ругался, просто после третьей потери сделал из веревочного поводка петлю и набросил ее на запястье. А зря, так как примерное поведение этой лохматой заразы продолжалось только до поры до времени. И эта счастливая «пора» пришла, когда мы как раз переходили маленькую улочку. Точно на середине проезжей части, когда собачий нос нашел что-то интересное на асфальте. Животное затопталось на месте, активно изучая привлекший внимания аромат. Ни о чем не догадывающийся я, естественно, прошел мимо – ведь собачья жизнь целиком и полностью состоит из запахов, и ничего необычного в такой заминке не было. Не первый раз. Вот только поводок натянулся, и я обернулся посмотреть, что происходит. А Гыкуку как рванет с места! Запястье словно капканом схватило. Рука как не родная, дернулась вслед за псиной, причем резко, болезненно, а главное сильно. Я чуть на живот не шлепнулся. Едва успел шаг вперед сделать, затем другой, третий… А псина вошла в раж и тащила дальше. Мощи-то в крысе переростке немеряно. Это я еще с нашего первого знакомства помню. Но тогда, несмотря на неожиданность «нападения», у меня была возможность противостоять ее напору, но о каком сопротивлении может идти речь, если тебя, можно сказать, вытянули в горизонтальную линию, и ты едва успеваешь перебирать ногами, спасаясь от того, чтоб носом не пропахать асфальт. А зверюга тянет… Да еще улица под уклон пошла.
А Жалуста вдогонку как закричит:
–Анджи! Анджи!
А что Анджи? Анджи летит следом за мохнатой тварью, как привязанный воздушный шарик, едва касаясь земли, и даже вякнуть не может. Не успевает. Да я даже дышать нормально не успевал! А амазонка опять: