— Не узнавал, — согласился с Минеевым Николай Григорьевич. — И да, в последние три дня он стал слишком активен. С перегибом. Об этом я и хотел поговорить.
— Что же, я вас слушаю, — проговорил Савелий Викторович и отпил из своего бокала, пристально глядя на собеседника. Врождённое чувство выгоды подсказывало ему, что это сделать нужно. — Чем смогу, обязательно помогу.
— Так вот, — продолжил Туманов, собирая мысли в единый ком, так как он решил довериться Минееву в решении своих непростых проблем. — Есть основания полагать, что дед Озеров окончательно спятил и переписал всё своё имущество на Игоря. То есть вообще всё, — подчеркнул он и нервно сглотнул. — А также деньги, счета и прочее.
— То есть и тот дом, в котором ныне живёт твоя семья? — прищурившись, спросил Минеев.
Туманов на это ответить не мог, а просто кивнул с потерянным видом.
— Это очень нехорошо, — согласился Савелий Викторович. — А что же вы хотите от меня, дорогой?
— Полагаю, что это завещание можно опротестовать, — ответил на это Туманов и с мольбой поглядел в глаза Минееву. — Мне бы знающих в этом толк юристов, — он решил не тянуть особо, а сразу раскрыть все карты. — Слышал, что у вас есть толковые крючкотворцы, которые смогут под орех разделать моего младшего сына и позволят получить всё причитающееся мне по закону. А я в долгу не останусь!
— Это я знаю, — задумчиво проговорил Савелий Викторович, потягивая из бокала янтарную жидкость. — И ни секунды не сомневаюсь, что вы говорите правду. Но надо придумать основания, по которым мы сможем оспорить новое завещание.
— Так вы же сами сказали, — пожал плечами Туманов и весь наклонился вперёд к собеседнику, понимая, что сейчас решается его судьба, — что все знают, старик не в себе. Нам бы доказать его недееспособность, и тогда все бумаги, подписанные им в последнее время, не будут играть никакого юридического веса.
— А это идея, — согласился Минеев, вставая, после чего подошёл к окну и принялся разглядывать даль, открывавшуюся ему. — Думаю, что это будет вполне по силам моим законникам. Но, поймите, это будет достаточно дорого стоить.
— Я же говорю, что не останусь в долгу, — проговорил Николай Григорьевич, подавляя желание вскочить и встать рядом с хозяином кабинета. — Выполню любые требования, которые сочтёте нужным.
— Мне нужно это обдумать, — ответил на обещание Туманова Минеев. — Посоветоваться с ребятами. Но предварительно я отвечу вам согласием. И поверьте, друг мой, это только потому, что желаю помочь вам.
— Конечно-конечно, — быстро отозвался Туманов. — А какие ещё могут быть мысли?
— Не хочу, чтобы подумали, будто я делаю это из личной мести Игорю, из-за неприязни к нему, связанной с крупным выигрышем, — глядя в окно, он выдавал всё то, что на самом деле было на его душе. — Тем более, я получил отличный совет, не расстраиваться, а считать выигрыш вашего сына лучшей рекламой моего клуба. Поэтому я соглашаюсь только из чувства справедливости к вам, мой дорогой.
— Я вам премного благодарен, — ответил на это Туманов, поднимаясь, так как решил, что аудиенция уже окончена. — И буду превозносить ваше имя до конца своих дней.
— О, это излишне, — оборачиваясь от окна, проговорил Минеев. — Впрочем, это, конечно, будет немаловажное дополнение к деньгам. Скажите, а не хотите ли партейку?
— А… я… да, очень! Но, к сожалению, пока на мели! — ответил Туманов, расплываясь в неловкой улыбке, но при этом чувствуя, как волна азарта сметает всё на своём пути, подчиняя себе его мозг. — Но, в общем-то, мог бы наверное…
— Деньги — это не проблема, — покровительственным тоном ответил Минеев. — В связи с тем, что ваш долг был погашен, пусть и очень своеобразным способом, я легко открою вам практически неограниченный кредит.
— О, да! — восторженно ответил на это Николай Григорьевич. — Вот это вам спасибо! Да, конечно, я готов на партейку!
Но за стол с зелёным сукном он сесть не успел. При одном лишь взгляде на него и на колоду карт, лежащую у края, к горлу непреодолимым валом подкатила тошнота.
— Прошу прощения, — сдавленно проговорил Туманов. — Одну минуту, пожалуйста. Мне надо в уборную!
В туалете его как следует прополоскало, и он вышел оттуда почти без сил. Но зато с твёрдым намерением выиграть. Но стоило ему увидеть стол даже издалека, всё повторилось вновь.
На третий раз в желудке уже ничего не осталось, и весь организм отзывался болью.