— И что она сделает? — Силикона приподняла бровь, так как я полностью завладел её интересом.
— Если Вселенная сочтёт твою просьбу значимой, то обязательно ответит и поможет, — ответил я, хотя совершенно не был уверен, что так оно всё и будет. — Возможно, даже устранит причины конца света.
— А если нет? — уточнила богиня, скорчив смешную гримасу.
— А, если нет, то развоплотит, — ответил я, пожав плечами. — Чтобы не забивали своими тупыми вопросами эфир. Устранит помеху, так сказать.
— Да-а-а уж, — протянула Силикона, отодвигаясь от меня обратно. — Нынешняя ситуация на апокалипсис пока совершенно не тянет. Вот вообще.
— То-то и оно, — согласился я и хлебнул ещё чая. — Поэтому стоит расслабиться и получать удовольствие. В конце концов, жить нужно в кайф.
Императорский приём проходил сразу в двух залах: Георгиевском и Александровском. Но даже несмотря на это приглашённых было так много, что расхаживать меж гостей оказывалось иногда затруднительно.
Закуски были весьма изысканные, но очень ограниченного ассортимента. Шампанского и вовсе было три вида. Но зато лилось оно просто рекой.
— Съезд элит и нищеты, — усмехнулась Ксения Альбертовна, глядя на суету в залах.
Она шла, гордо подняв голову, взирая на всё, как на нечто мелкое и не особо значимое. Полагаю, что всё было бы иначе, не случись двадцать пять лет назад некие трагические события с наследником престола. Сейчас же мать Игоря прятала за вежливой улыбкой глубокую давнюю боль.
— Почему так считаешь? — спросил я, так как меня интересовало её мнение.
Я всё не мог определиться, как мне её называть. Мамой у меня язык не поворачивался. Это пускай Игорь пробует, хотя у него тоже были определённые проблемы. А тёткой и Ксенией Альбертовной — уже не актуально. Ксюшей… ну нет, точно нет.
— А ты посмотри, — сказала она, указав на разные стороны зала. — С одной стороны, жадно поглощают мясо, заливая его шампанским. С другой, спесивые и богатые, что кичатся друг перед другом обилием и размером драгоценных камней. Считай, вороны против попугаев.
— Как ты их, — усмехнулся я, видя, что её слова в точности описывают окружающее нас. — А мы тогда к кому относимся?
— Мы? — она даже усмехнулась. — К редкому виду диких журавлей, предпочитающих девственные озёра. Нет, — она одёрнула сама себя, — конечно, тут есть и нормальные, но в глаза всегда бросаются самые колоритные.
Тут я уже не мог с ней не согласиться. Императорская чета предпочитала держаться подальше и от тех, и от других. И только светлейший князь Тверской старался находиться в их ближнем круге, но его старательно игнорировали.
Внезапно к нам подошёл невысокий мужчина в военном мундире, которого я даже не сразу вспомнил. И только позже понял, что это министр обороны.
— Здравия желаю, — сказал тот, со сдержанной улыбкой протягивая мне руку. — Благодарю за своевременную инициативу, проявленную в ситуации с летающим островом.
— Благодарю, Арсений Дмитриевич, — кивнул я Зыбину. — Вы там тоже были на высоте.
Полностью скрыть сарказм из голоса не удалось, поэтому министр неловко ухмыльнулся.
— Я прошу прощения за прокол с крылатыми ракетами, — проговорил он, положа руку на сердце. — Досадное недоразумение. Надеюсь, это не омрачит нашу с вами дружбу?
Я от всей души рассмеялся. Зная, что этот человек абсолютно ни причём, забавно было наблюдать, как он пытается извиниться.
— Ну, знаете, — проговорил я, пытаясь сгладить неловкость, — мне из-за вашего недоразумения чуть штаны менять не пришлось. Хвала Рандому, обошлось.
Ещё секунду он смотрел на меня, не мигая, а затем понял и тоже рассмеялся.
— Я рад, очень рад, что вы не злопамятны, — проговорил он и отсалютовал мне бокалом с шампанским.
Когда тот отошёл, я увидел знакомую инвалидную коляску.
— Пойдём, — сказал я Ксении. — Поздороваемся с нашим добрым знакомым.
Мы подошли к Илье Сергеевичу, и я поклонился ему, потому что действительно относился к нему с глубоким уважением.
— Здравствуйте, — сказал я, обращаясь к нему. — Очень рад встретить вас тут.
— Ксюша, — тепло заулыбался тот, сразу переведя внимание на мою спутницу. — Как же я рад вас снова увидеть. С нашей последней встречи я уже очень и очень наслышан о вас.
Мать Игоря аж зарделась от таких слов. И, кажется, на время потеряла дар речи.
— Но, разумеется, только хорошее, — поспешил добавить Гагарин-старший. — И только с придыханием, — он подмигнул ей.
— Спасибо, — ответила Ксения и поклонилась. — Мне тоже очень приятно с вами снова увидеться.
— А мне-то как приятно, — сказал тот и перешёл на шёпот. — Хоть немного адекватных людей в этом цирке. Вы на лицо императора взгляните, он, кажется, вообще не против всех дворян заменить на других оптом, не глядя.
Мы восприняли это как острую шутку и посмеялись.
И в этот момент к нам подошла Жозефина Павловна.
— Я вижу, людей, обладающих хотя бы долей вкуса, влечёт друг к другу, — сказала она, подмигивая нам. — Но вы, конечно, огонь, ничего не могу сказать.
— В смысле? — спросил я, кивая ей, и показывая, что рад встрече. — Мы вообще самые лучшие.
— Так а я о чём, — рассмеялась она и ткнула Илью Сергеевича в плечо. — Расскажем молодняку, что они не помнят?
— А почему бы и нет? — ответил тот, состроив заговорщицкое выражение лица. — А то так и помрут, не зная о своём главном триумфе.
— Так, что случилось? — едва сдерживая смех спросил я.
— Да вы там после некоторой дозы цыганам богами стали представляться. Грозили руки отсушить, что в ваши карманы полезут. Ещё что-то такое. Ну цыгане, конечно, такое терпеть не стали, и решили-таки вас обворовать.
Тут Зубова не сдержалась и рассмеялась. А её рассказ подхватил Гагарин-старший, который хоть и улыбался во весь рот, но всё ещё сдерживался.
— Вы это дело, естественно, засекли, — проговорил он и хмыкнул, прикрыв рот ладонью. — И решили устроить им мастер-класс по хищению. Цыганам, ага. А всё добытое у них тащили в карман моей тележки. И хоть конь туда уже не поместился… — тут уже не выдержал и он, расхохотавшись.
Но его рассказ, словно эстафету, подхватила Зубова.
— Но утром нам всё равно пришлось ехать на Яузу в табор, чтобы отдать все драгоценности обратно Лачо. Он долго рассказывал о том, что это позор ему, но всё забрал обратно. Думаю, об этом позоре никто и не узнает.
— Мне больше понравилось, как он после всего посмотрел нам за спины, — добавил Илья Сергеевич. — И проговорил с вытянутым лицом: «А конь?»
И тут они с Зубовой просто сложились от смеха. Наша компания даже стала привлекать к себе внимание, поэтому мы постарались вести себя тише.
Я ещё пытался оглядеть присутствующих. Хотя сделать это из-за огромного количества присутствующих было практически невозможно. Но несколько человек мне бросились в глаза. Во-первых, Николай Григорьевич Туманов, в одиночку стоящий в углу зала и сверлящий взглядом свои ботинки. К нему никто не подходил, не здоровался, не приветствовал.
В похожей ситуации оказался и князь Серпухов, но этот совсем по другой причине. Я видел запись, где он размахивал лопаткой и грозился всё рассказать папе. Этот пытался найти кого-то взглядом, но у него не получалось.
От созерцания высшего общества меня отвлёк Тимур Туманов, подошедший со скорбной физиономией. Вот с кем я не хотел бы общаться из родни Игоря, так это с кузеном и его отцом. Но слишком уж кислый у него был вид.
— Игорь, прости меня, пожалуйста, — сказал он и смотрел в глаза так, как даже профессиональные нищие не умеют. — Я очень виноват перед тобой, но мне нужна твоя помощь.
— Пу-пу-пу, — тяжело вздохнул я, всем своим видом показывая, что не хочу с ним общаться ни единой минуты.
— Ну хочешь, я перед тобой на колени встану? — чуть ли не со слезами спросил он. — Мне, правда, очень нужна помощь.
— Да, говори уже, — не выдержал я, — не тяни котопса за пса.