— Бедная, милая, драгоценная овечка! — вздохнула тетушка Хлоя, стоящая в ногах кровати, печально смотря на свою подопечную и смахивая слезы, которые одна за другой сбегали по ее темным щекам. — Я бы хотела, чтобы мистер Хорас увидел ее сейчас. Я уверена, что он никогда бы не повторил таких жестоких слов.
— Без сомнения, он бы должен быть здесь! Ты не послала за ним, Аделаида? — спросила миссис Травил-ла. — Она очень больна, и очень важно облегчить ее душевные переживания, если, конечно, это возможно сделать в настоящее время.
— Сегодня утром я написала ему, — ответила Аделаида, — буду писать каждый день, пока он не приедет.
Элси уловила слова, и возбужденно посмотрев на свою тетю, заговорила опять довольно сознательно:
— Вы написали папе, тетя Аделаида? Ох, попросите его, чтобы он скорее приехал домой, чтобы скорее. Скажите ему, что я еще один раз хочу его увидеть. Ох, тетя Аделаида, ведь он поцелует меня, когда я буду умирать, правда? Скажите, что он так сделает.
— Я вполне уверена, миленькая, — успокоительно ответила Аделаида, нагнулась и поцеловала маленькую горячую щечку. — Но мы еще не позволим тебе умирать.
— Но вы попросите папу? Вы попросите его, чтобы он приехал? — с еще большим нетерпением умолял жалобный голосок.
— Обязательно, я уже написала, милая, — ответила девушка. — И я даже не сомневаюсь, что он немедленно, как только получит это письмо, отправится домой.
День за днем температура свирепствовала в маленьком тельце Элси, и когда, наконец, она спала, девочка была совсем изможденной.
Доктор сказал, что ей теперь нужен только хороший уход и усиленное питание, которые полностью восстановят ее силы. Миссис Травилла и тетушка Хлоя, которые ни днем, ни ночью не отходили от нее, плакали от радости и благодарности, что их драгоценная крошка выжила.
Но, увы! Надежды их скоро растаяли, так как проходили дни, а девочка все еще оставалась в постели, слабая и безжизненная, не проявляя никакого интереса к жизни и теряя последние силы.
Доктор расстроенно покачал головой и, отозвав Аделаиду в сторону, сказал:
— Я не могу понять, мисс Динсмор, нет ли у нее какого-либо переживания? Она выглядит так, словно тяжелая забота или печаль давит на нее, заглушая росточек жизни. Она не проявляет никакого желания поправиться. Необходимо что-то, чтобы встряхнуло ее и пробудило в ней любовь к жизни. Не беспокоит ли ее что? Если так, то оно должно быть немедленно устранено, иначе она просто умрет.
— Она очень хочет увидеть отца, — заплакала Аделаида. — Ох, как бы я хотела, чтобы он приехал! Я не представляю даже, что может его задерживать? Я писала ему уже несколько раз.
— Да, конечно, я бы тоже хотел, чтобы он был здесь, — ответил доктор, вид у него был очень озабоченный. — Мисс Аделаида, — неожиданно воскликнул он. — Если бы она была на десять лет старше, я бы сказал, что она умирает от разбившейся надежды, но она такая маленькая, что сама идея просто абсурдна.
— Вы правы, доктор! Это то самое! Ох, как бы я хотела, чтобы Хорас приехал! — повторяла Аделаида, ходя туда сюда по комнате, заламывая руки. — Вы заметили, доктор, — вдруг остановилась она перед ним, — как она смотрит, когда открывается дверь, вздрагивает и трепещет при каждом звуке? Это убивает ее, ведь она слишком слабая, чтобы переносить это. О, если бы только Хорас приехал и облегчил бы ее страдания! Он был недоволен ею и пригрозил отправить ее в монастырь, которого она ужасно боится. Она безумно любит отца, и его недовольство и предупреждения произвели на нее такое сильное впечатление. Бедный ребенок!
— Напишите еще раз, мисс Аделаида, и скажите ему, что ее жизнь зависит от скорости его возвращения и примирения с ней. Если он не хочет ее потерять, он должен немедленно освободить ее от всех страхов и волнений, — сказал доктор, берясь за шляпу. — Это единственное лекарство, в котором она нуждается, и только оно способно что-либо сделать. До свидания. Я зайду опять к полудню.
Аделаида, не дождавшись его ухода, поспешила в свою комнату, чтобы написать брату обо всем, что сказал доктор, умоляя его, если у него есть хоть чуть-чуть любви к своему ребенку, возвратиться немедленно. Бумага вся была покрыта слезами. Они падали так быстро, что ей было трудно писать.
— Она с самого начала говорила, что эта болезнь будет последней, и теперь сильный страх овладевает мною, что она была права. Ох, Хорас, неужели ты не приедешь и не спасешь ее?
Такими словами Аделаида закончила свое письмо. Запечатав и отправив его на почту, она вернулась к постели своей маленькой племянницы.