— Прости меня! — просто сказала ему, — я волнуюсь, поэтому и говорю не то, что думаю на самом деле…
«Кому ты больше боишься признаться в совершенном обряде? Ему или себе?» — лавелл, как всегда оказался прав. Прими я случившееся, как свершившийся факт, мне сейчас было бы гораздо проще открыться Дарину.
— Аля, что происходит? — спросил мой… муж. Тянуть больше некуда, вздохнула, посмотрела на него и…
— Для того, чтобы тебя спасти, пришлось провести обряд и теперь мы… вроде как… женаты… — голос свой не узнала. Скорее все объяснение я не сказала, а проблеяла, жалобно и как-то очень виновато. Проблеяла и зажмурилась, ожидая чего-то очень похожего на «Как ты могла?» или укоризненного «Ты же обещала…».
За закрытыми веками была темнота, а вокруг — тишина.
— Что мы вроде как? — переспросил Дарин, нарушая временное затишье.
— Женаты! — выдохнула я и… открыла глаза, потому что любопытно стало, а еще как-то фиолетово, что, собственно, на Лорне нормально, но мне по-другому фиолетово стало.
Даже если он не доволен, то все равно ничего не изменить. Разводов же нет. Придется тангиру или смириться с этим или мне не отсвечивать. Уйду со службы, улечу на Землю, буду клубнику выращивать, в конце концов! Бабушка Пелагея своего Сорга больше ста лет не видела и ничего, жила же как-то. Вселенная большая, и места в ней всем хватит. Приедем в Академию, подам рапорт и на первом звездолете…
— Побег готовишь? — снова спросил… муж.
— С чего ты так решил? — ну, а что? Я же уже осмелела.
— Чувствую… — последнее слово прозвучало очень близко, пошевелив выбившиеся из косы прядки, которые тангир ласково тут же заправил мне за ухо.
— Дарин, — стоять с ним совсем-совсем рядом было приятно, — это на всегда, понимаешь? Навечно! Обряд хоть и немного отличается от того, что проводят на Эленмаре, но он тоже настоящий.
— Понимаю, — улыбнулся он. Нет, эта улыбка была не ласковая, не нежная… Она была хищной и такой… предвкушающей. Так улыбнуться мог только дьявольски голодный человек при виде аппетитного шашлыка, истекающего соком и щедро посыпанного зеленью.
— Дарин, — попыталась снова предостеречь мужа, — это совсем навсегда!
— Я понял, — и «леденец» склонился к моим губам.
А потом… потом мои страхи и терзания показались такой ерундой. Потому что стоило Дарину прикоснуться, как весь мир исчез — существовали лишь мы, тесно прижимающиеся друг к другу. Он целовал так жадно, словно я была глотком воздуха, чем-то самым нужным, необходимым и бесконечно важным. Его губы, они… завоевывали, клеймили, утверждали свои права. Тангир имел на это право! Я сама дала его, соглашаясь принять Дарина навсегда. Принять… Это означало, что целующий меня мужчина, тот, в ком я растворялась, которого желала каждой клеточкой своего тела, мой! Мой со всеми привычками, достоинствами и недостатками, со всеми традициями Эленмара, энфинами и лайвеллами и бог знает с чем еще. Дарин Элвэ принадлежит мне точно так же, как я принадлежу ему. Именно в этот момент я осознала это, поняла и приняла… сердцем, душой, всем своим существом.
«Давненько я не видел, как спариваются люди» — в голосе Сумрака сквозили заинтересованность и неподдельное любопытство. Это слегка отрезвило меня и заставило отпрянуть от Дарина. Он позволил, но не отпустил, обнимая за талию.
— О-о-ох, — вздохнула я, чувствуя, как от смущения щекам стало жарко. Все же у нашей интимной сцены был свидетель, лохматый, язвительный, который неоднократно еще припомнит увиденное.
— Чего ты испугалась? — спросил «леденец», пытаясь найти ответ в моих глазах.
— Дарин! — издала почти всхлип и уткнулась ему в грудь, к слову сказать, ничем не прикрытую, так как обрывки одежды прикрывали лишь стратегические места на бедрах и смотрелись креативными шортами. Смотреть на него было выше моих сил, — как ты не понимаешь? Обряд! Я лишила тебя выбора!
— Ах вот ты о чем! — и он… рассмеялся он, по прежнему прижимая меня к себе, — Алечка, ты плохо слушала своего лайвелла. Мы находимся в единственном месте, где еще сохранилось хоть какое-то равновесие. Если бы я был против этого обряда, ничего бы не произошло.
— Правда? — и я уставилась на Сумрака. Кошачий проходимец улыбался! Наглая морда приобрела такое ехидное выражение, что слова Дарина не подлежали сомнению. Меня снова провели… Обидно? Да!!! Досадно? Немного. Станет легче? Определенно, когда отомщу.
Видимо, что-то в моем взгляде заставило лайвелла напрячься.