Весь остаток дня мы карабкались по этой невозможной дороге. Сказать, что она была битая, изъезженная, ухабистая, значило бы не сказать ничего. Нет, она была ужасная, отвратительная, поистине гиблая! И как же мы поразились, когда завидели впереди встречный автобус. Я чуть не протёр глаза. Рейсовый автобус? Здесь? Да неужто находятся водители, согласные ежедневно ездить по такой убийственной дороге? Как я им сочувствую, бедолагам!
«Волга» нырнула в очередной провал, низко кланяясь страдальцу, а он ответно проскрежетал всеми суставами, будто жалуясь залётной столичной птичке на свою горькую долю. На козырьке автобуса мы прочитали надпись «Скадовск — Каховка». А потом ещё долго наблюдали в заднее стекло, как он ковыляет по ухабам, медленно скрываясь за поворотом.
К тому времени, когда на горизонте начали всплывать верхушки деревьев и показались первые здания города, мы до того истомились от беспрерывных толчков, так одурели от невыносимой жары, что уже не реагировали ни на что. Но торжествующий крик дедушки: «Вижу Скадовск!» оживил нас. Наверное, Колумб не так обрадовался крику своих матросов: «Земля!», как возликовали мы, услышав возглас Великого Змея.
Да, это был долгожданный, неведомый нам Скадовск, ради которого мы претерпели такие адские муки. Пока дедушка колесил по его гладким асфальтированным улицам, невыразимо счастливый, что вырвался из кошмарных тисков оставленной позади дороги, наугад выбираясь к морю, мы наперебой перечисляли свои открытия, а Тобик вторил нам нетерпеливым лаем.
— Смотрите, сколько зелени! А бабушка боялась за нас, что не найдем тени.
— Универмаг! Бензозаправка!
— Мороженое! Соки-воды! О-о-о!
«Соки-воды» нас доконали. Почему-то мы приготовились к тому, что в лучшем случае Скадовск обеспечит нас пресной водой, хлебом и фруктами. Ну, может быть, ещё кое-какой рыбой. А теперь на тенистых улицах города перед нами проплывали многочисленные вывески гастрономов и булочных, витрины промтоварных, молочных, овощных магазинов, кирпичная арка местного рынка, фасады школ, почты, аптеки, детских садиков. На одном из перекрестков нам даже дружески подмигнул старый знакомый — выпуклый зелёный глаз светофора, которого мы не видели с самого Мелитополя.
Дедушка сиял.
— Ага! Что я вам говорил, маловеры?
Конечно же, никто из нас не в силах был проехать мимо витрины, в которой красовались вожделенные бутылки с соками, фруктовой и минеральной водой. Отпотевшие в холодильнике бутылки удивительно вкусной воды опоражнивались одна за другой. Подобного водопоя в своей жизни не припомню. Скадовск щедро вознаграждал нас за верность идее провести отпуск именно в нём, вдалеке от проторенных трасс.
Обогнув высокую длинную ограду, судя по палаткам и гипсовой статуе горниста, какого-то пионерского лагеря, наша верная «Мышка» выбежала наконец к морю и резко остановилась.
Мама засмеялась, а папа вкрадчиво осведомился самым смиренным тоном:
— О, Великий Змей, умудренный мудростью наимудрейших, дозволено ли будет ничтожному Чёрному Гепарду коснуться твоего просвещенного слуха одним презренные вопросом?
— Можешь не спрашивать, о Чёрный Гепард, — в тон папе отозвался Великий Змей. — Меня следовало бы переименовать в Глупого Лягушонка.
Вдоль всего берега Джарылгачского залива вперемежку стояли легковые автомобили всех мастей и такие же разноцветные палатки, бегали дети и собаки, в воздухе мелькали волейбольные мячи и воланчики игроков в бадминтон, в воде барахтались купающиеся.
Сомнений не оставалось: перед нами расстилался самый обычный лагерь автотуристов. Даже костоломная дорога не смогла предотвратить напор этого вездесущего и неутомимого племени моторизованных путешественников. Берег Скадовска был обжит прочно. И, может быть, давно.
Но море, ласковое, тёплое море плескалось в нескольких шагах от «Мышки». Насколько хватал глаз, в сторону Железного Порта тянулась широченная полоса чистейшего желтого песка. Жизнь улыбалась нам.
Дедушка искусно вдвинул «Волгу» в просвет между синими «Жигулями» и сереньким «Москвичом», и мы начали располагаться. Симулировал один Тобик. Он не стал никого ждать, опрометью кинулся в море наслаждаться долгожданной прохладой. Песик поплавал у берега, потом выскочил из воды и отряхнулся с таким азартом, что обрызгал всю «Мышку».