— Многое, ваша честь! — легко вскочила на ноги мама. — А прежде всего то, что мой подзащитный вообще не подлежит суду, тем более полевому, ввиду своего несовершеннолетия. Второе: презумпция невиновности требует, чтобы обвинение доказало виновность подсудимого совокупностью улик, фактов, документов, показаний свидетелей. А что мы имеем налицо? Лишь голую риторику прокурора! Располагает ли он хоть какими-либо фактами, документами, свидетельскими показаниями? Ни единым! Мы имеем налицо лишь добровольное чистосердечное признание самого подсудимого. Как явствует из его ответов, он и не помышлял единолично лакомиться доставшейся ему виноградной лозой. Нет, он собирался разделить трапезу со всеми нами. Разве это не свидетельствует о наличии добрых начал в душе подсудимого. И, наконец, третье, и наиглавнейшее, на что я обращаю особое внимание высокого суда. Это фактор наследственности, хорошо знакомый судебной медицине. Взгляните на уши подсудимого, определите градус их оттопыренности, переведите взгляд на уши того, кто только что с таким красноречием, достойным Демосфена или Плевако, требовал для моего подзащитного самой суровой кары, и вам многое станет ясно. А, я вижу, прокурор бледнеет! Он начинает понимать, что…
— Я протестую! — подпрыгнул на стульчике папа. — Защита использует недопустимые приемы!
Великий Змей посовещался с Белым Медведем и важно объявил, снова пристукнув молотком:
— Протест удовлетворен. Защита, не переходите на личности.
Тут Наташка, которая уже давно еле сдерживала смех, разразилась неудержимым хохотом. Председатель суда покосился на неё и сделал зверское лицо.
— Ещё одно нарушение порядка — и я удалю публику из зала суда. Защита, продолжайте.
— Мне остаётся сказать немногое. В силу всего вышеизложенного прошу высокий суд ограничиться минимальным наказанием. А именно: обязать моего подзащитного съесть вещественную улику, лежащую перед ним, и этим уничтожить источник всех подозрений.
— Так. Последнее слово подсудимому! — объявил дедушка.
— Я ещё могу исправиться, — подумав, сказал я. — Обязуюсь оправдать доверие коллектива.
— Может быть, кто-либо желает взять подсудимого на поруки? — спросил председатель суда, глядя почему-то в упор на Наташку.
— Я! — тут же подняла руку, как в классе, Чёрная Молния. — Берусь перевоспитать его.
— Ваше желание будет учтено. А сейчас суд удаляется на совещание, — пристукнул молотком дедушка. На мой взгляд, он слишком охотно пользовался этим слесарным инструментом в ущерб нашему походному столику.
Дедушка и дядя Вася забрались в «Волгу», но вскоре же вылезли из неё. Совещание закончилось в одну минуту.
— Встать! Суд идёт, — начал дедушка. — По совокупности совершённых преступлений подсудимый Алик Нарин, по кличке Дикий Кот, признается виновным и заслуживает строжайшего наказания. — Тут дедушка сдвинул очки на морщинистый лоб и обвёл всех добрыми выцветшими глазами. — Однако, принимая во внимание несовершеннолетие названного Алика Нарина, его искреннее раскаяние и незначительность ущерба, причиненного им колхозу, — выдержав паузу, продолжил дедушка, — суд счёл возможным удовлетворить ходатайство защиты, ограничиться условным осуждением подсудимого и передачей его на поруки Чёрной Молнии. Что же касается грозди винограда, то она должна быть съедена, но не единолично подсудимым, что было бы слишком жестоко по отношению к нему, а всеми участниками настоящего процесса, включая публику. Приговор суда окончательный, никакой кассации, апелляции или модернизации не подлежит.
На этом Великий Змей счёл все судебные формальности законченными, с явным облегчением содрал с головы свой тюрбан и, чтоб подать благой пример, первым отщипнул аппетитную ягоду и отправил её в рот. Прокурор, адвокат и, конечно же, я вместе с Наташкой тоже набросились на виноград — и через минуту от спелой пышной грозди остался только жалкий стебелек.
Наташка отвела меня в сторону и заявила:
— Ты у меня теперь на поруках. Так что обязан слушаться во всём. И не вздумай брыкаться.
— Есть, товарищ поручитель. Буду послушен, как овечка, — притворно вздохнул я.
Чудо-домик
Ворота кемпинга «Дельфин» на окраине Одессы украшала очень изящная вывеска. Но пониже, на простой фанерке, масляной краской было небрежно выведено роковое «Мест нет». За невысокой ажурной оградой во множестве стояли немецкие «Фольксвагены», американские «Форды», «Шевроле» и «Плимуты», итальянские «Фиаты», французские «Ситроены», японские «Тойоты» и другие иностранные автомобили. Много было, впрочем, и отечественных «Москвичей» и «Запорожцев». Счастливчики — интуристы и советские автолюбители — загорали на резиновых матрасах, бродили по песчаным аллеям, играли в мяч и бадминтон. На заднем плане мы разглядели газовые плиты, водопроводные колонки и душевые кабины.