«Смерть пахнет ромашками, лавандой и диким укропом. Броситься в ее объятья - все равно, что стать пассажиром ночного поезда…».
Так это или нет и чем именно пахнет смерть, Фредерику предстояло узнать очень скоро. Заканчивалась унизительная эпопея: расследование, суд, прошение о помиловании. Все вопросы следователей, так же, как и свои ответы, он выучил наизусть и, без сил свалившись на койку после очередного допроса, прокручивал их в голове, как заезженную кассету. С начала в конец и с конца в начало, и потом с любого места - до бесконечности. Пока в носу не начинало предательски щипать, а мысли не заволакивало белым шумом.
- Фредерик фон Мерциг, признаете ли вы, что дали своему брату Леону фон Мерцигу таблетки растворимого клея для дерева? - едко вопрошал следователь, неочиненным концом карандаша отстукивая по столу «Марсельезу».
- Признаю, - затравленно соглашался Фредерик.
- И вы насыпали их в пузырек из–под снотворного? Так?
- Да, так. Я отсыпал немножко из большой упаковки. Леону было совсем чуть–чуть нужно, только уголок дверцы подклеить.
- Вы знали, что таблетки высокотоксичны?
- Я не собирался их есть!
- Правильно, фон Мерциг. Не собирались. Вы сделали это с целью отравить фрау Элизу Бредов, тещу вашего брата.
- Да не хотел я никого травить, - устало возражал Фредерик. - Леон задумал починить шкафчик в прихожей и попросил у меня клей.
- Хорошо, допустим, фон Мерциг. Итак, вы насыпали таблетки в пузырек и вместо того, чтобы отдать его брату, поставили его… - тут следователь выдерживал драматическую паузу, во время которой испепелял ерзающего Фредерика презрительным взглядом, - на туалетный столик в спальне фрау Бредов. Так?
- Понимаете, - оправдывался тот, - я искал Леона по всей квартире и зашел в комнату к его теще. В этот момент у меня в сумке зазвонил телефон, и чтобы его достать, пришлось вынуть пузырек с клеем, а потом… потом он там и остался. Пузырек, в смысле.
- Кто вам звонил?
- Не знаю, забыл. Сколько времени прошло… - Фредерик страдальчески морщился, украдкой смахивая со лба крупные градины пота. - Кажется, кто–то ошибся номером.
Следователи - те еще чудаки. Они почему–то уверены, что человек должен помнить каждый свой день по минутам: во сколько встал, чем и как долго завтракал, обедал и ужинал, с какого часа по какой был на работе, когда вернулся домой, с кем встречался или говорил по телефону - сколько бы времени с часа Х ни прошло. Обычно люди не запоминают подобные глупости. Но стоит честно ответить на вопрос: «Не знаю, забыл» - и считай, что твоя песенка спета. Конечно, дело тут было не только в забывчивости фон Мерцига. Что–то в его истории отчаянно не склеивалось - расползалось по швам. Только полный болван поверил бы, что можно случайно положить яд в пузырек от лекарства, которое обычно принимала старая дама, и так же случайно забыть его в спальне на туалетном столике. Хоть ты сотню басен сочини про ремонт гардероба.
Когда приговор огласили, Фредерик расплакался прямо в зале суда. Он никак не мог себе представить, что из–за какой–то чокнутой старухи - которой лет десять как пора на тот свет - его, жизнелюбивого и крепкого, навсегда вычеркнут из мира живых. Затем потянулась липкая и мучительная волокита - безвкусная, как многократно пережеванная резинка. Адвокат Фредерика подал прошение о помиловании. Его отклонили. Подал еще раз - с тем же результатом. Третья попытка по закону считалась последней, и на ее успех уже никто не надеялся.
Фредерик осунулся и погрустнел. Целыми днями он валялся на койке и, если не смотрел телевизор и не упражнялся в толковании тюремного фольклора, то сонно листал подаренную начальником тюрьмы «Тибетскую книгу мертвых». Очарованный ее мрачной поэтикой, он тем не менее прекрасно понимал, что книга эта имеет такое же отношение к смерти, как костры инквизиции к раннему христианству. То есть никакого. Она о чем–то совсем другом - гораздо более глубоком и страшном, чем простой уход из жизни.
Ровно через три месяца со дня ареста в камеру Фредерика гуськом вошли начальник тюрьмы, адвокат и похожий на ученика ешивы очкарик с пухлой тетрадкой в руках.
- Господин фон Мерциг, - церемонно обратился к Фредерику начальник, - ваше прошение третий раз отклонено. Сегодня ночью, с наступлением темноты, приговор будет приведен в исполнение.
Адвокат прокашлялся в кулак, а очкарик присел на край постели и, раскрыв на коленях тетрадь, принялся быстро что–то записывать. Начальник тюрьмы кивнул в его сторону:
- Это господин Жан де Клод, наш практикант. Он проводит вас… ну, сами понимаете куда, не хочу говорить банальностей. Так что, если есть вопросы - то все к нему.