— Если вас интересует мое мнение, то я скажу, что эти молодые Прокторы — бессердечные люди. — Миссис Джордж не смогла больше сдерживать возмущения. — Не сомневаюсь, что они храпели так, что ничего не слышали, оставив бедного дядю умирать одного. Вы думаете, пришедший на следующее утро адвокат имел расстроенный вид? Ничего подобного! Он прочитал завещание покойного и немедленно удалился. А наследники?! Хоть бы из благодарности, что все деньги достались им, устроили дяде хорошие похороны. Представляете, на могиле не было ни единого цветочка, только венок стоимостью в полгинеи; ни тебе дубового гроба — простой вяз… Да и все остальное тоже было каким-то бедным, убогим. Да разве это люди! Глядя на них, можно было подумать, что они чего-то стыдятся.
Все это время мистер Эгг хранил молчание. Он никогда не считал себя человеком с богатой фантазией, но, слушая рассказ хозяев, невольно рисовал в воображении картины одну страшнее другой. Он представил больного мистера Проктора, которому только что удалось заснуть. И вот кто-то тихонько открывает дверь в спальню и затаскивает несколько мешков, в которых что-то извивается, шипит и мяукает. Мешки развязывают, дверь тихо закрывают, а снаружи в замочной скважине поворачивается ключ. А затем по комнате начинают метаться и прыгать черные, рыжие, полосатые животные, вверх и вниз — на своих бесшумных мягких лапах. Вскакивают на столы, стулья. И вдруг — прыг на кровать! — огромный рыжий кот с горящими желтыми глазами. Спящий инвалид просыпается с криком, и дальше уже воображение отказывает, ибо невозможно себе представить картину того ночного кошмара и ужаса, которые испытал старый больной человек. Задыхаясь, он кричит, пытается защищаться от страшных животных, наводнивших его спальню и преследующих его. Последнее, что он чувствует, — ужасная боль в сердце, которую он с благодарностью принимает. Все кончено. Тот, кто стоит за дверью, прислонив ухо к замочной скважине, не слышит больше ничего, кроме кошачьего воя и того, как они раздирают дверь, чтобы вырваться наружу…
Мистер Эгг вытер платком выступившую на лбу испарину: эти мысли были просто ужасны. Но надо думать дальше — нарисовать в воображении картину того, что происходило в спальне рано утром: открывается дверь, и кто-то проскальзывает в комнату. Необходимо убрать все следы преступления до прихода миссис Крейбл, быстро привести в порядок тело, и когда в дом придут люди, не должно быть никакого мяуканья, вызывающего подозрение. О том, чтобы отпустить котов, сделавших свое дело, не может быть и речи: некоторые могли остаться, продолжая бродить по дому. Что может быть проще: утопить всех до одного в бочке с дождевой водой, а затем закопать в саду. И только Махер-шалал-хашбаз самоотверженно боролся за свою жизнь, не желая, чтобы она окончилась таким бесславным образом. Если бы только Махер-шалал-хашбаз мог рассказать все, что он знал! Но Монти не только кое-что знал. Он мог, в отличие от него, рассказать.
«И я расскажу», — подумал про себя Монти Эгг, записывая имя и адрес адвоката мистера Проктора. Он был уверен, что старому человеку, у которого было больное сердце и аллергия на котов, помогли умереть, а это является преступлением. У коммивояжера пока нет доказательств, но он непременно их отыщет. Попытавшись вспомнить соответствующую данной ситуации цитату из Руководства для коммивояжера, он поймал себя на мысли, что впервые в жизни ничего не приходит на ум.
«Мне кажется, что я постоянно попадаю в истории, вынуждающие меня заниматься не своим делом, — с грустью подумал он, — но если посмотреть на это с точки зрения гражданина…»
Неожиданно лицо осветила улыбка: он вспомнил афоризм, которым открывалось и заканчивалось Руководство: «Славное имя коммивояжера должно быть связано не только со словом, но и с делом». И цитату из Библии: «По делам их узнаете их…»
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗНАЛ КАК
С момента отправления из Карлайла Пендер по меньшей мере уже раз двадцать отрывался от чтения «Убийства в доме пастора» и каждый раз, бросая взгляд на человека, сидящего напротив, встречался с ним глазами.
Он нахмурился: то, что за ним столь пристально наблюдали, да еще с легкой сардонической улыбкой, не могло не вызвать у него раздражения. Но еще большее раздражение вызывало то, что эта улыбка и внимательный взгляд почему-то смущают и тревожат его. Заставив себя в очередной раз углубиться в чтение, Пендер предполагал, что ему наконец удастся сосредоточиться на убийстве министра, происшедшем в библиотеке. Детектив строился по классическому сценарию литературы этого жанра: все самые захватывающие события происходили в первой главе книги, а далее следовала цепь рассуждений, неизбежно приводящая к раскрытию преступления в самом конце. Тонкая нить повествования, которую Пендеру никак не удавалось прочно намотать на колесо аргументов и доказательств, была уже где-то порвана, и он был вынужден дважды перечитывать одно и то же. Но чуть позже, несколько раз перечитав три страницы с приведенными на них выводами и аргументами, он уже не сомневался в том, что совершенно не понимает смысла. Убийство министра уже перестало волновать — его мысли все больше и больше занимало лицо человека, сидящего напротив него в купе поезда. «Довольно странное лицо», — подумал он про себя.
Нельзя сказать, что в самих чертах этого лица было нечто поразительное; их выражение обескураживало. Это было лицо-загадка, лицо человека, знающего достаточно много о нелицеприятных сторонах человеческой жизни. Слегка изогнутые губы, жесткие складки в углах рта придавали лицу выражение некоего удивления. Глаза, укрывшиеся за стеклами пенсне, странно сверкали, очевидно, из-за света, отражавшегося в стеклах. На нем был костюм из мягкой ткани, плащ и потертая мягкая шляпа; возраст — предположительно около сорока.
Несколько раз покашляв без особой на то причины, Пендер устроился на сиденье поудобнее и поднял книгу так, чтобы укрыться за ней, как за щитом. Но и это не принесло ему желаемого спокойствия. На сей раз появилось ощущение, что визави разгадал маневр Пендера, и это его еще больше позабавило. Пендер хотел, чтобы тот испытал такое же чувство неловкости, что и он сам, но в результате должен был признать, что позволил одержать над собой некую победу. Ему никак не удавалось сосредоточиться на чтении книги, это занятие становилось просто физически невозможным.
До Рагби поезд не делал ни одной остановки, и поэтому вряд ли кто-то из пассажиров мог войти в купе, нарушив это неловкое одиночество вдвоем. Необходимо было срочно что-то предпринять. Молчание уже длилось так долго, что любое замечание, даже самое тривиальное, могло иметь эффект неожиданно зазвонившего будильника. Конечно, можно выйти в коридор и не вернуться, но это будет расценено как поражение. Отложив книгу, Пендер в очередной раз поймал на себе насмешливый взгляд.
— Надоело читать? — наконец нарушил тишину человек в пенсне.
— Ночные путешествия всегда немного утомительны, — ответил Пендер, испытывая незначительное облегчение оттого, что первые реплики наконец-то сказаны. — Не хотите почитать?
Достав из портфеля «Улику в виде скрепки», он с надеждой протянул ее соседу. Тот мельком глянул на обложку и отрицательно покачал головой.
— Спасибо, но я никогда не читаю детективы. Они какие-то… неполноценные. А вы так не считаете?
— Согласен, в них не хватает ни психологии, ни образов, ни красивых описаний природы… Трудно судить об интересах героев, все вертится вокруг преступления и расследования. Но во время путешествия что может быть лучше детектива?
— Я имел в виду нечто другое. Меня не интересуют ни пейзажи, ни человеческая природа. Просто эти книжные убийства кажутся мне примитивными, и наводят скуку.