Но во второй раз было не так страшно. То есть было, конечно, но я даже не отвернулся. Сестра шепотом похвалила:
— Герой, ничего не скажешь. А вообще — то все мальчишки шприцев боятся. Девочки в этом отношении смелее
И опять поплыли круги и качнулась комната. И опять я проснулся в палате с белым потолком. Только голова кружилась сильней. Но это ничего. Главное Саня
Назавтра в палате объявился шумный толстый доктор в очках и с усами. Пожилой. Вместе со вчерашней медсестрой. Пощупал у нас пульс, заставил сесть и постучал молоточком под коленками. Ноги у нас смешно дрыгались. Сказал на всю палату:
— На что жалуемся, молодые люди? Учтите, жалоб на больничную кашу я не принимаю
Я нахально ответил:
— Тогда ни на что. А вы? Врач захохотал
— Отличный вопрос! А я жалуюсь на свой персонал. Даже не на персонал, потому, что студента — практиканта и персоналом — то не назовёшь! Если бы не некоторые обстоятельства, я бы выгнал его с практики и рекомендовал бы гнать из мединститута! — А что за обстоятельства такие? — Вам, так и быть, отвечу. Первое: победителей не судят. Если бы не он, вы бы, уже, возможно, плакали на похоронах своего приятеля. А второе — это моя жена. Дело в том, что этот самонадеянный бородатый тип, которого оттаскал за грудки ваш папаша, это мой сын. Ладно, юноши, поправляйтесь, а у меня и настоящих больных хватает
Через три дня нас с Максом отпустили из больницы. Переливание больше не делали. Сказали хватит. Сане и так стало заметно лучше. Повеселевший бородатый врач объяснил:
— Вы своё дело сделали, и очень вовремя. Теперь дайте и нам поработать. Лекарства и правильное питание — и через две недели будете со своим дружком в футбол гонять. Ну, не в футбол, так в домино заметив наши недоверчивые взгляды, поправился он
— Правда? — Правда
— Вы на Диму не обижайтесь, ладно? Он сгоряча, не нарочно! — Как трогательно! Но он уже сам извинился. За кружечкой чистейшего медицинского спирта! Да и извинятся особо не за что. Он всё сделал правильно, это я растерялся.
Кстати, он вам кто? Мы с Максом переглянулись и ответили почти хором:
— Как кто? Отец! — Да? Может быть. Правда, я не слышал, чтоб отца по имени называли
— Это по привычке
— По привычке? Ну что ж Всякое бывает. Хотя странная привычка, вам не кажется? Откуда бы ей взяться? — Нет, не бойтесь! Не странная
— Я и не боюсь.
Мы торопливо попрощались с любопытным врачом и выскочили из больницы. Дима и Санин папа ждали нас на площадке за оградой.
Дима обнял нас и взлохматил волосы, а Санин папа просто стоял и смотрел на нас. Мы засмущались. Санин отец закашлялся и сбивчиво сказал:
— Серёжа, Максим. Я не знаю, что сказать вам. В голову всякие банальности лезут. Вроде «мой дом — ваш дом» и всё в таком роде. А то, что вы сделали, выше всяких слов. Я просто рад, что у Александра такие друзья. И спасибо вам, мальчишки.
Мы смущённо сопели.
Когда мы спустились от больницы к дороге, мы увидели, что машина стоит с прицепом. И колёса прицепа слегка раздуты. От груза. И всё поняли. Погрустнели.
Дима сказал:
— Совершенно верно. Мы едем домой. У вас школа, у меня работа. И мама переживает
— Дима, но мы даже с Санькой не попрощались.
Санин папа сказал:
— А вам и не надо прощаться. Вы скоро увидитесь. Совсем скоро. Через семь месяцев. А пока созванивайтесь хоть каждый день. У Сани теперь свой телефон будет. Сколько бы это ни стоило, можете болтать с ним сколько хотите. На это у меня всегда будут деньги. А теперь езжайте. Жизнь идёт дальше.
Мы забрались в кабину, и Дима завёл мотор. Машина плавно тронулась и побежала, всё разгоняясь, в сторону дома. Скоро за поворотом исчезло море, в этот солнечный прозрачный денёк голубое, как летом.
А серая полоса дороги с белыми линиями разметки привычно убегала под кабину.
Июнь — сентябрь 2007 года.
Санкт — Петербург Москва Воронеж Липецк Калуга Лермонтово Краснодар Ростов — на — Дону Грозный — Сочи Кропоткин Москва