ибо он выживет. Но спасение ничего не даст. Оно на него вообще не повлияет. Никак! Что же делать? Что может быть неправильно? А может... Может, это вовсе не переломный день? Может, всё зря?.. Нет! Надо! Надо непременно найти выход! Надо спасти и вытолкнуть Павла!” Сергей Кузьмич тягостно проваливается в сон. Осенний ветер безжалостно срывает с деревьев последние листы. Стоять на каменных плитах зябко. Тонкие рясы продуваются, словно состоят только из дыр. Бритые монашеские головы сверкают красными замерзшими ушами. Но учителю нет до этого дела. Он с улыбкой смотрит на затянутое тугими облаками небо, ловит кружащийся алый лист, жмурится от налетевших капель. В какой-то момент старик опускает глаза на учеников и тихо произносит: - Всё в мире имеет свою противоположность: свет и тьма, добро и зло... Это вам понятно? - Понятно! - хором отвечают послушники. - Ничего вам не понятно, тупицы! - учитель явно огорчён, но голос не изменен, - Вы соглашаетесь с бредом, который вбит всем в головы. - Но, учитель, вы же сами только что сказали... - Сказал? Мало ли кто чего сказал! Вы должны опираться на собственное мышление, знания, опыт. И даже если я вам скажу, что нет никаких противоположностей, вы всё равно не должны тупо соглашаться. Один из послушников, набравшись храбрости, вопрошает: - Но, учитель, если мы не будем соглашаться с вашими высказываниями, то какой от вас прок? - Отлично сказано! Вот теперь я слышу слова из твоей головы, а не повторение подобно попугаю. Ну, а раз вы доросли хотя бы до такого мышления, то заслуживаете настоящей задачи. - Какой, учитель? - Доказать на собственном опыте - существует ли противоположность. И если да, то что она такое? Сновидение уносит Сергея Кузьмича дальше. И вот он видит беседующих послушников. Они горячо спорят, но слов не разобрать. Их заглушает ревущий ветер. Вот один наклонился и поднял булыжник, второй кивает и указывает куда-то вверх. Что там вверху, Сергей Кузьмич увидеть не может. Но ясно понимает, что там что-то страшное. Послушники с ужасом глядят ввысь и не замечают приближающегося учителя. Старик долго на них смотрит, потом звонко хлопает в ладоши. И в мире тут же воцаряется тишина. Слышно даже как шуршит куцая трава. Один из учеников начинает сбивчиво рассказывать, что они рассматривали противоположности - свободу и неволю. И пришли к выводу, что апологетом первого является дракон - воплощение безграничной вседозволенности, а воплощением второго - камень. Старик с широкой улыбкой вопрошает: “И что это значит?” Ответа Сергей Кузьмич уже не слышит. *** Последний день учёбы был переполнен детским гомоном сверх меры. Школьники всех возрастов носились, кричали, ругались, бесились куда сильнее, чем в иные дни. На это смотрели сквозь пальцы даже педагоги, помешанные на порядке. Ведь это последний день и их мучений, забот и волнений. Сергей Кузьмич неторопливо продвигался к Павкиному классу. Голова, бурлившая все последние недели, словно решила взять отгул. И преподаватель нелепо вышагивал, уставившись куда-то сквозь стены и измерения. Отработав здесь учителем полгода, Сергей Кузьмич очень хорошо чувствовал эмоциональную ауру учебного заведения. Он неожиданно поймал себя на том, что в шуме детворы напрочь отсутствуют нотки нервозности. Да, всё было как обычно. Вопли, топот, гул сотен голосов. Но всё это было столь благостно, беззлобно... Откуда-то всплыла картинка - ребятишки, певчие церковного хора, радостные носятся по двору, сжимая в ручонках подаренные дьяком леденцы... Мерзкий крик звонка выдернул Сергея Кузьмича из омута грёз. Учитель оглядел затихающий класс. Сегодня в полном составе. Все на местах. Он привык, что его уроки не прогуливают. Но хоть и редки были пропуски, но они ранили учителя, словно укоры в педагогической безграмотности. И тогда сухощавый преподаватель, не обращая внимания на пургу, стужу и ветер топал сквозь тьму зимнего вечера к очередному хворающему школьнику. Не ходил он только к Павлу. Ибо тот ни разу уроков не пропускал. Но от этого было не легче. Сергей Кузьмич посмотрел на Павла. Тот по привычке отвернулся к окну, вжал голову в плечи. Словно отгородился ото всего мира. “А ведь он совсем не хочет тут быть...” - промелькнуло у учителя. И какая-то слабая догадка шевельнулась в голове. Гигантский опыт научил Сергея Кузьмича никогда не отмахиваться от таких вот мимолётных наитий. Он слега откашлялся и тихо объявил: - Здравствуйте! Сегодня последний день занятий. За весь год вы очень хорошо поработали. Вы молодцы! Я очень рад успехам вашего класса. Сегодня этот урок у вас последний. И думаю, не будет большого греха, отпустить вас домой. Тем паче, что я нынче приболел. Годовые оценки выставлены. Так что поздравляю вас с наступившими каникулами! Класс тут же взорвался радостным гвалтом, а через несколько секунд опустел. Сергей Кузьмич посмотрел на часы, неторопливо помассировал запястья, запер класс изнутри. Затем достал из портфеля кинжал в ножнах, засунул его за пояс и с невероятной лёгкостью выскользнул в окно. Прыжок со второго этажа был для него обыденностью. Он приземлился практически бесшумно, но всё же привычная осторожность заставила внимательно оглядеться. Всё было тихо. Ещё раз поправив оружие, преподаватель рысцой побежал в сторону старого городского парка. *** Услыхав, что последний урок отменяется, Павел едва не уверовал в благодать божью. Он нёсся как на крыльях, не замечая вокруг ничего. Для предстоящего свидания он ещё утром сорвал с клумбы и припрятал в портфель пучок чахлых фиалок. Но теперь, когда в его распоряжении почти час, Павел решил купить настоящий букет. Ведь бежать-то всего ничего. Напрямки, через старый парк, а там мелкий стихийный рынок. Денег немного, но на букет должно хватить. Уже большая часть парка была преодолена, когда он налетел на странную компанию. Двое взрослых парней держали за шиворот стоящего на коленях учителя химии. Ещё трое стояло поодаль. Вид их ничего хорошего не сулил. От удивления Павка даже забыл, за чем бежал. Картина была столь внезапной и резкой, что разум не только мгновенно воспринял её во всех деталях, но и достроил всё, что происходило моментом ранее. Смятая и выскочившая из-за пояса пола рубахи - учителя ударили в живот. Раздавленные очки в роговой оправе - они упали, а мрази с удовольствием их растоптали. Наливающийся жуткий кровоподтёк - саданул левый детина самодельным кастетом. Тысяча слоёв мысленного потока в миллионные доли секунды проскочила у Павла в голове. Но самая главная пришла с опозданием - его не заметили, а значит, надо скрыться как можно скорее. Этому здравому порыву не суждено было осуществиться. Стоящий дальше всех от Сергея Кузьмича парень заметил вылетевшего из зарослей школьника. - Опа! У нас гости! И все тут же повернулись к Павлу. Крепко сбитый бугай с наколками на пальцах брезгливо оглядел нищее одеяние школьника и сухо бросил: - Вали отсюда, сопля! Не сразу поняв, что ему несказанно повезло, Павел уже готов был броситься наутёк. Но что-то его остановило. Что-то неправильное было в этой отвратительной сцене, что-то нелогичное. Внутренний голос вопил о бегстве, но Павел замер. Он застыл как статуя и медленно шарил глазами по картине свершающегося преступления. Казалось, течение времени прекратилось. Пространство было словно затоплено стеклом. Всё было обездвижено и погружено в тишину. Зрение прорезалось до невероятной остроты. С десяти шагов Павел отлично видел выбитые буквы на заклёпке джинс одного из нападавших. Мгновения бежали, а ключевого момента картинки он так и не смог уловить. - Тебе, что не ясно было сказано? - каркающий прокуренный голос застал Павла врасплох. И один из парней стал угрожающе надвигаться. И тут словно молния поразила сознание. Взгляд учителя... Казалось, что он должен полниться страхом... Но страха нет. Нет совсем! Нет мольбы о помощи, нет обречённости. В усталых глазах лишь интерес. От нахлынувшего открытия Павел разом вспотел. Сколько раз он видел такие взгляды у своих товарищей на уроках этого самого Сергея Кузьмича. И вот теперь учитель так смотрит на него. Он не боится. Ни капли не боится. “Да ведь он ждёт!” - догадка вспыхнула как солнце. И рука сама потянулась к лежащему у ботинка булыжнику. Но замахнуться Павке не дали. Тяжёлый удар вмиг погасил детское сознание. *** Очнулся Павел через несколько секунд. Сергей Кузьмич осторожно хлопал его по щекам. - Павел, как ты? - Вроде нормально. А где эти? - Павел хотел было приподняться, но учитель не дал. - Ты полежи пока. Тебе полезнее будет. Я у этих архаровцев водку позаимствовал. Погоди, сейчас приложу смоченный платок. А то как ты пойдёшь, такой красивый, на свидание? Павел открыл было рот для вопроса, но боковым зрением увидел раскиданных и перепачканный кровью парней. И говорить ему расхотелось. - А почему ты бросился меня спасать? Это ведь могло создать для тебя куда больше проблем, - Сергей Кузьмич с нескрываемым интересом следил за реакцией ученика. - Они бы вас убили. Я так думал, - выдал как на духу Павел, а потом грустно добавил: - Да и так вон проблем не оберёшься... - Что-то мне подсказывает, что не только это. Ты же видел, что я их не боюсь? - Видел. Но их пятеро. - И только? - Сергей Кузьмич принялся вытирать пучком травы широкий кинжальный клинок. - Наверное потому, что вы учитель... - промямлил уже начинающий бояться новой опасности Павел. - Учитель... Да, в некотором роде, я