— Гамму.
— Это хорошо, что ты гамму можешь сыграть. Хе-хе-хе! Но хватит ли у тебя силёнок?
— Я играю гамму снизу вверх и сверху вниз.
— Ишь ты! Далеко уже пошёл. А какую? Какую гамму ты сыграешь?
— Си бемоль мажор!
— Си бемоль мажор? А до мажор ещё не сыграешь?
— Нет. Но ми бемоль мажор тоже сыграю.
— Две гаммы? Ну, тогда беги домой, и мы можем пойти вместе. Беги домой, я тебя подожду.
РЕПЕТИЦИЯ
Репетицию нашего оркестра всегда устраивают в пожарке. Помещение невелико и вдобавок ещё всяким хламом завалено. На стенах пожарные рукава, запасные брандспойты, а у дверей сигнальные трубы. На самой серёдке длинный стол поставлен, и на него музыканты кладут ноты. Табуреток нет. Но это даже удобнее. С табуретками-то в пожарку не все музыканты влезут. Неподалёку от двери маленькое окошечко с решёткой. Ребятишки, живущие поблизости, музыку как заслышат, прибегают и лезут к окошечку, заглядывают внутрь. Дядюшка Тома́шович или дядюшка Загрушка то и дело выскакивают наружу и шугают ребятишек шапкой. А те всякий раз врассыпную. Но стоит дядюшке Томашовичу уйти, как они снова к окошку лезут. Дядюшка Томашович становится возле вторых голосов и давай в нотах рыться. Вы не знаете, что такое вторые голоса? Второй голос — это музыкант, который вто́рит. На нотах написано: «Труба S», но старые музыканты называют инструмент не «труба S», а «втора». Об этом я узнал на первой же репетиции. Дядюшка Тауберт познакомил меня со всеми музыкальными инструментами, только одного не сумел объяснить: какая разница между бас-корнетом и эуфониумом. Это такие две довольно большие трубы, только эуфониум чуть побольше. Непосвящённый человек это едва ли даже заметит. Бас-корнет называют ещё тенором.
— Какая же между ними разница? — спросил я у дядюшки Тауберта.
— Никакой, — ответил он.
— Тогда почему же они не называются одинаково?
— Почему? Слишком много с меня спрашиваешь. Я не композитор или вроде того. Я музыке нигде не обучался и ровно столько же знаю, что и прочие. — И он показал на остальных музыкантов.
— Бас-корнет играет мелодию, а эуфониум — терцию, — вмешался в наш разговор дядюшка Ра́чко, отец Марьены Рачковой.
— Корнет играет мелодию ещё больше, на то он и корнет, — добавил ещё дядюшка Томашович.
— Именно поэтому, — сказал дядюшка Рачко.
— А терция что такое? — спросил я у дядюшки Томашовича.
— Терция — это и есть втора, — ответил тот.
— Плохо ты ему объяснил, — хотел его поправить дядюшка Тауберт.
— Объяснил, как умел. Не умеем мы никто всё подробно объяснить, с нами ведь никто теорией никогда не занимался. Пришёл однажды покойный Сла́нинка из Выпытальца и сказал ребятам: «Эта нота половинная и её играют на две доли. Поняли, ребята?» — «Понимаем, не такие уж дураки». — «Ребята, сыграйте вот это!» Вот мы и начали играть.
— Больно ты скорый! — перебил его дядюшка Алексин, кларнетист.
— Я только хотел сказать, что у нас в ту пору времени не было теориями заниматься, — возразил дядюшка Томашович.
— Хочешь не хочешь, а играть надо. А этим поросятам учиться неохота, — сказал дядюшка Рачко, показав на меня.
— А мне как раз и хочется! — перебил я.
— Сегодня хочется, а через две недели, глядишь, и расхотелось.
— Нет, не расхочется!
— Посмотрим, — сказал дядюшка Томашович и покачал головой. — Ты, значит, учишься на геликоне Рудо? — спросил он ещё.
— Да, на геликоне Рудо, — ответил за меня дядюшка Тауберт.
— Учись же смотри! — сказал дядюшка Томашович. — У меня книжечка специальная есть. На время, если захочешь, дам тебе.
— Хороший геликон, — повторил дядюшка Алексин.
— Внимание, ребята! — скомандовал дядюшка Загрушка и строго поглядел на музыкантов.
Всё стихло, и тогда подал голос самый старый музыкант — дядюшка Яно Сли́нтак.
— Грянем? — спросил он.
— Грянем, — ответил дядюшка Загрушка.
— Что же мы сыграем? — спросили вторые голоса.
— Давайте сыграем «Возле Орешан…».
Музыканты приготовились.
— А ты пока не играй, только вид делай, что играешь, — шёпотом посоветовал мне дядюшка Тауберт.
Я кивнул.
— Винцо, ты только ногой отбивай, привыкай такт держать, — сказал мне и дядюшка Загрушка.
Так я и сделал.
ВИНЦЕНТОВ ДЕНЬ
Я уже говорил, что в нашей деревне много Вин-центов. Столько ни в одной деревне не сыщется. Только на одной нашей улице почти в каждом доме свой Винцент: Винцо Яворка, Винцо Бе́луш, Винцо Грзна́рик, Винцо Дрнай, дядюшка Винцо Овечка, Винцо Фья́ла. Я всех могу назвать. На винцентов день у лесорубов праздник. Они сидят в трактире, обсуждают, у кого какая пила, какой топор, какой клин.