— Кто порол?
— Директор.
— Сам директор?
— А разве я знаю, кто теперь директор?
— Тернь.
— Какая у него фамилия чудна́я! — сказал Мишко.
— Какая есть.
— Он что, злой?
— А я не знаю.
— Розгу он о тебя ещё не обломал?
— У него нет розги.
— Может, о кого другого обломал? В школе-то ведь плохо.
— Почему?
— Потому что бьют там.
— Вовсе и не бьют.
— Если не бьют, значит, подзатыльниками угощают.
— И подзатыльников нет.
— Правда? Почему же тогда в школу ходить не хотят?
— Кто не хочет?
— Ребятишки.
— Учиться им неохота.
— Может, их учат плохо?
— Может, и так.
— Я вот никого не зову, а ребятишки ко мне сами каждый день приходят, и сопляки вот этакие нос сюда суют.
— Сопляки? — И я поскорей вытер нос рукой.
— И грязнули. От земли не видать, нос сопливый, а сам стянуть что-нибудь так и норовит.
— А у меня какой нос?
Мишко поглядел на меня.
— У тебя нос чистый, — сказал он. — В школе у вас за носами-то следят?
— Ага.
— А кто?
— Учительница наша.
— Она вас и учит?
— Она.
— А чему же она вас учит?
— Да всему.
— Всему-то всё равно не научит. Глупый всё равно ничему не научится.
— Но учиться-то надо всякому.
— Надо. К пятёрочнику-то никто не придерётся.
— Почему?
— А не так это разве?
— Так.
— У тебя какие отметки? Получаешь единицы?
— Нам ещё та́беля не выдавали.
— Но в прошлом-то году у тебя колов не было?
— Двойки были.
— Гуськи? А будь у тебя пятёрки да четвёрки, ты мог бы уже велосипед получить.
— Кто вам сказал?
— Я уж знаю.
— А у меня дома геликон есть, — похвалился я.
— Врёшь!
— Нет, не вру. Правда был…
— А сейчас?
— Сейчас нет, но мне его опять отдадут.
— Не будешь учиться, не отдадут.
— Дадут.
— Нет, не дадут… Если хочешь, съешь эту лапшу.
Мишко придвинул мне блюдо.
— Да нет, не хочется что-то.
— Ты что, обиделся?
— С чего это я обижаться стану. Когда Рудо Кемёнеш вернётся в Остраву, геликон мне опять дадут.
— А если Рудо не вернётся?
— И всё равно мне дадут.
— Учился бы ты получше, никто бы и не взял его.
— Но ведь я учился!
— На геликоне играть?
— И на геликоне.
— И в школе учиться надо.
— Я и учусь.
— Как же ты учился, если у тебя двойки были? Эх, дружок! Если хочешь геликон или велосипед получить, хоть тресни, а в школе учись.
Я УШЁЛ В ДЕРЕВНЮ
Я медленно брёл по деревне, стараясь всех обходить. Что, если меня за шиворот схватят и отведут к нашим? Я шагал вдоль ручья и всё время оглядывался. Сегодня пасмурно, снова, пожалуй, снег пойдёт.
И вдруг из-за школьной ограды выскочила прямо мне навстречу гурьба мальчишек. Я бежать. Сперва через ручей, а там по другой стороне улицы. Ка́рол Бе́луш бежал уже за мной по пятам. За ним — Юро Ванда.
— Сто-ой!
Бегу дальше. Вдруг Карол Белуш хвать меня за куртку!
— Чего вам от меня надо?
А меня уже со всех сторон дёргают.
— Пустите меня, не то кусаться стану.
— Пошли с ним в школу! — предлагает Ви́ктор Ре́менар.
— Не пойду я в школу!
— Не пойдёшь? Так мы тебя отнесём!
— Я учительницу позову, — предлагает Милан Футко и тут же с глаз исчез.
Остальные ребята волокут меня к школе.
— Его запрут в классе после уроков, — говорят они друг другу.
— Не запрут.
— Вот увидите, запрут.
— Я на вас пожалуюсь, — пытаюсь я пригрозить.
— Пожалуешься? Ха-ха-ха! А кому же ты пожалуешься?
Анча Фиалова и Марьена Рачкова бегут нам навстречу, и уже издали слышен их смех.
— Чему вы смеётесь?
— Ай-ай! Опять тебе влетит!
— Ничего мне не будет.
— А кто из дому сбежал?
— Сами вы сбежали! Я у врача был.
— У врача? Вот врёт-то! «У врача»!
— Куда вы его тащите? — спрашивает тётка Грзна́риха, останавливаясь на дороге.
— В школу.
— Отпустите, пусть сам идёт!
— Он ещё убежит!
— Убежит?
— Он по сторожкам прятался!
— Ночевал у Мишко Штефанца.
— Гру-гру! Гу-гу!
— Кто это вам наврал?
— Гру-гру, гру-у-у-у…
Вдруг откуда ни возьмись — мой отец.
— Куда вы его тащите? — окликает он мальчишек.
Я пытаюсь вырваться, но они крепко меня держат.
Отец подскакивает к нам. Подзатыльники так и сыплются во все стороны: один, другой, третий…
— Кто вам позволил его тащить?