– Нам надо выбраться отсюда до ночи. Будем надеяться, чуть дальше река снова выйдет на поверхность и мы найдем ее.
Хок опять пошел первым, Пейдж – следом. Она не могла Отделаться от мысли, что было бы с ней, если бы ей достался другой пилот, без опыта жизни в диких условиях. Пришлось энергично помотать головой. Не думай об этом. Будь благодарна Богу за Хока.
Еще не раз ей пришлось благодарить Бога, потому что идти становилось все трудней и трудней. Река больше не вела их. Они карабкались вверх, спускались вниз, и Пейдж только изумлялась, откуда Хок знает, куда идти. Она уже давно перестала ориентироваться и к тому же выбилась из сил.
Лишь когда сумерки таинственно затемнили все вокруг, Хок остановился.
– Переночуем здесь.
Пейдж огляделась. Место ничем не отличалось от тысячи других мест, которые они миновали, но вопросов она не задавала. Просто помогла Хоку поставить палатку, расстелить спальник, собрать хворост и приготовить простую еду.
Ни у нее, ни у него язык не ворочался от усталости. Чуть посидев у костра после ужина, они забрались в спальный мешок и заснули как убитые.
На рассвете, когда солнце еще не взошло, Хок тихонько потряс Пейдж за плечо. Та захныкала, недовольная исчезновением своей удобной подушки.
– Пора идти, моя дорогая, – сказал Хок, разлучая ее со сновидениями.
Пейдж ошалело приподнялась и тут же ощутила на своем теле множество болевых точек. Она полагала, что она в хорошей форме, но этот небольшой походец опрокинул ее представления о себе.
У Хока сжалось сердце, когда он увидел, как Пейдж морщится от боли. Она проявила чудеса выносливости, чего еще от нее требовать? Но отдыхать было непозволительно. Они отдалились от воды, да и запасы провизии быстро таяли. Сегодня надо было во что бы то ни стало добраться до человеческого жилья.
Пейдж с отвращением оделась, мечтая, как сожжет эти тряпки, едва только доберется до ближайшего магазина. Она устала от них, устала от ходьбы, устала держаться вровень с роботом, который не знал ни усталости, ни голода, ни жажды… Взглянув на него, она обмерла. Хок наблюдал за ней с таким растроганным видом, что у нее слезы навернулись на глаза.
– О, Хок, прости! – Она порывисто обняла его. – Свалилась тебе на "голову такая неженка.
– Нет, ты здорово держишься, просто здорово. Мы сегодня выберемся отсюда.
Она недоверчиво запрокинула к нему лицо.
– Ты думаешь?
Он кивнул, не решившись подкрепить словами это столь спорное утверждение. Пейдж так и повисла на нем.
– Какое счастье! Подумать только – неужели можно будет принять горячую ванну и съесть что-нибудь еще, кроме вяленого мяса и сухих фруктов, и поспать на простынях, н удобной постели, и…
– Но, мадам, вы заплатили баснословную сумму за это сафари в диких горах Аризоны. Я полагал, что за свои деньги вы хотите получить сполна.
Он мастерски передал британский акцент чиновника из бюро путешествий.
– Совершенно верно, молодой человек, так оно и есть. Однако вы не упомянули в своем проспекте о тренировочной программе. Иначе я бы еще подумала.
Он озабоченно почесал в затылке.
– Возможно, стоит подкорректировать проспект, мадам, как вы думаете?
– Непременно. Только не ждите, что публика повалит к вам валом.
– Но, мадам, мы ориентируемся только на избранную клиентуру. Вы не могли этого не знать.
Она посмотрела на свои пыльные лохмотья, на потрепанное снаряжение, которое поддерживало их в пути, и засмеялась.
– Да, конечно. Я всегда выбираю лучшее. Кажется, я дала вам это понять. – Она подняла на него глаза. – И я получила то, что хотела.
Устоять перед ней в этой роли было невозможно, да он и не пытался устоять. Сгреб ее в объятья и отпустил со вздохом только через несколько минут.
– Все-таки надо идти.
– Знаю.
– А ты знаешь, что я бы лучше провел весь день тут, с тобой?
– Да, – прошептала она, благоговея перед чудом, которое свело их и одарило таким сильным взаимным чувством.
Хок решительно отстранился и выбрался из палатки, а Пейдж быстро запаковала и рюкзак то, что они вчера вынули, потом скатала спальный мешок. Действовала она сноровисто, почти как Хок. Почти.
Небольшой культ личности еще никому не приносил вреда, решила она и с усилием вылезла из палатки, чтобы начать новый день.
Глава 10
Река действительно появилась довольно скоро, но совсем не похожая на ту, какой была раньше: бушующий поток несся безудержно, вихрясь в водоворотах.
Хок с трудом нашел неглубокую заводь, которая к этому часу прогрелась солнцем, и предложил устроить баню. Пейдж никогда не думала, что вода может быть такой роскошью, а чистота – таким подарком. Она расплела волосы и промыла их, нежась в речной прохладе.
Интересно, как меняются взгляды на жизнь, когда ты чистый и сытый, подумала Пейдж, оглядываясь на Хока – разделяет ли он ее доморощенную философию? Но все мысли вылетели у нее из головы, когда она нашла его глазами. Хок стоял под уступом скалы, с которого река низвергалась каскадом, как под мощным душем.
Не отрываясь, Пейдж оглядывала с головы до пят, скрытых в пенной воде, божественной красоты, как отлитое из бронзы, тело.
Потом, отведя с лица мокрые пряди волос, поплыла к нему, борясь с течением. То и дело ее захлестывало свирепыми волнами, но она ни разу не упустила из виду своей цели.
Хок стоял к ней спиной, подставляя лицо сильным струям, бьющим сверху, и не слышал ее приближения. Она нащупала ногами дно и подошла. Шум падающей воды заглушал все другие звуки, но Хок почувствовал, что она рядом, и обернулся.
Ее глаза были настолько красноречивы, что пламя, которое он держал в себе взаперти с той самой минуты, как увидел ее, полыхну до наконец вовне.
Ни слова не говоря, он подхватил ее на руки и вынес из воды. Их вещи были по-прежнему упакованы, но он, не сбавляя шага, направился к рюкзаку, который она соорудила для себя из запасного одеяла, вытряхнул ее его содержимое и, рванув, расстелил одеяло во всю ширину.
Опустив на него Пейдж, он накрыл ее своим телом. Намерения его были откровенны, древнее слов был их немой разговор, и стоило им обняться, как взрыв вожделения снес все преграды между ними.
На этот раз не понадобилось и нежности: только страсть и яростное обладание. Они были двумя половинками, принадлежащими друг другу, и теперь актом любви скрепляли свой союз. Хок начал сразу, одним мощным ударом. Она обвилась вокруг него руками и ногами и вместе с ним, ни на секунду не разлучаясь, ринулась в беспощадный, первобытный омут ощущений.
Ты моя, ты моя, ты только моя – ритмической литанией отдавало у него в голове, и она попадала в такт рефрену, как будто слышала его наяву.
И снова, витая в другом, блаженном мире, тело ее изогнулось в конвульсии, взметнувшись за край неба. Судорожное мужское дыхание заглушило все вокруг, когда Хок с последним содроганием обмяк в ее объятиях.
Я растаяла и приняла его форму, чувствовала Пейдж, наслаждаясь тяжестью мужского тела, ликуя, что наконец-то он потерял контроль над собой. Наконец-то не смог скрыть, что он к ней чувствует.
Так они лежали, переплетясь телами, выключенные из внешнего мира, пока Хок не шевельнулся и не сел.
Обхватив руками колени, он уронил на них голову.
– Прости.
Пейдж, которой совершенно не хотелось шевелиться, принудила себя тоже принять сидячую позу.
– За что?
– За грубость.
– Ну, значит, я безнадежно испорчена. Я так наслаждалась, как только можно.
Он поднял голову и уставился на ее улыбающееся лицо. Потом прислонился лбом к ее лбу.
– О, Пейдж, я не перестаю тебе удивляться. Никогда не угадаешь, что ты скажешь. Ей-Богу, не встречал таких. – Он вздохнул. – Что мне с тобой делать?
Она постаралась ответить легко и весело: