Растерянно гляжу на него.
- Да... Нет, погоди. Дай мне время.
- Зачем тебе время, у тебя его было достаточно! - Он решительно направляется к лестнице.
Тихо спрашиваю:
- Ты готов увезти меня силой?
Робер останавливается, словно его толкнули.
- Разве ты не хочешь пойти со мной? - Он говорит быстро, глотая слова. - Конечно, я не успел рассказать тебе... Я уже продумал... все. Если ты согласишься уехать, я брошу учебу, мы будем жить в любом городе - на твой выбор. Я буду давать уроки, переписывать ноты, играть на флейте - на улицах и в харчевнях. А на вырученные деньги мы будем путешествовать. Или поселимся в маленьком домике - как ты захочешь...
- Ты хочешь связать свою судьбу с призраком?
- Я хочу связать свою судьбу с тобой! Или... - Он опять всматривается мне в лицо. - Тебе плохо со мной?
- Мне хорошо. Очень!
- Тогда почему?
Мягко прошу:
- Робер, вернемся.
Робер смотрит на меня отчаянно и жалобно. Затем поворачивается и - шаг в шаг со мной - возвращается в комнату. Фонарь он прижимает к себе.
Подождав, пока я устроюсь на кровати (на одеяле? над одеялом?) - он растерянно спрашивает:
- Ты в самом деле хочешь остаться здесь?
Качаю головой.
- Может быть, я не останусь здесь - если священник сделает все, как должно.
- Но почему?! - Робер почти кричит. - Почему для тебя лучше умереть, чем уехать со мной? Я буду заботиться о тебе, сделаю все, что хочешь...
Спрашиваю:
- Ты будешь заботиться обо мне - как долго?
Робер отвечает, не задумываясь:
- Всегда.
- Всегда... Но ведь ты не будешь жить вечно.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты сам понимаешь. Однажды ты тоже уйдешь из мира живых. И где я останусь тогда? В доме, который займут чужие люди? Или ты собираешься передать меня вместе с фонарем по наследству?
Робер вскакивает с кресла, потом садится снова. Сжимает голову руками и сидит, согнувшись и зажмурившись, как от сильной боли.
Мне больше всего на свете хочется сказать: я согласна, я передумала, посмотри на меня - и я пойду за тобой, куда захочешь...
Вместо этого говорю:
- Прости, Робер. Пусть уж судьба решает за нас.
<p>
***</p>
Раннее утро. Конечно, у Жежена не хватило терпения ждать дольше. Робер оставил окно открытым, и мне не только видно, но и слышно все, что происходит внизу.
Под кривой яблоней трое крестьян разбивают заступами мерзлую землю: толстяк с окладистой бородой и двое парней, судя по сходству - братья.
Жежен и Робер, один в темной меховой накидке, другой в бордовом плаще, стоят поодаль. Робер, которого я никогда раньше не видела с сигарой, курит, Жежен, застыв, как статуя, смотрит на работников. Не знаю, Жежен ли сказал крестьянам, что те ищут клад, или они сами додумались, но работа идет споро. Копатели переговариваются:
- ...Золото, наверное.
- Монеты. Старый месье Бракьен, говорят, все копил.
- Слыхали: Перикова тетка перед смертью зарыла в огороде здоровенный сундук. Родственники откопали, а там...
- Деньги?
- Держи карман шире! Старый требник и двадцать книжек проповедей. Своими глазами видел! То-то Перик бранился...
- Говорил я, что грамота - зло...
Это крестьяне раскапывают мою могилу. Что чувствует человек при виде собственной гробовой ямы? Ничего. Любопытства - и то нет.
Жежен громко говорит:
- Я послал за Феликсом: он все время был при дяде, может, что-нибудь видел?
Что ж, мудрый ход. Феликс поймет, что шантажировать тут нечем, и притихнет. А может, и выдаст себя чем-нибудь.
- Тут что-то есть!
- Мешок...
- Осторожней, дубина!
Копатели разом останавливаются, затем начинают работать с удвоенным рвением.
С отвращением отступаю вглубь комнаты: меня похоронили в мешке! Но тут же возвращаюсь к окну. Сейчас Робер увидит мое истлевшее лицо... что с ним будет от такого зрелища? И что будет со мной?
Мешок с прилипшими комьями земли извлечен на свет. Робер роняет сигару. Жежен говорит осипшим голосом:
- Распорите его. Аккуратнее...
Один из парней осторожно вспарывает мешок краем заступа. Несколько секунд копатели рассматривают содержимое мешка, затем начинают безудержно хохотать.