Мешок доверху наполнен мерзлыми гнилыми яблоками и яблочными огрызками. Жежен смотрит на яблоки круглыми глазами и внезапно тоже сгибается пополам от смеха.
Робер онемело стоит, глядя то на мешок, то на мое окно.
Первым приходит в себя толстяк.
- Тише, олухи! - Тычками он приводит копателей к порядку. - Господин, - это Жежену. - Видно, ваш дядюшка любил пошутить...
Жежен, сдерживая смешок, сдавленно произносит:
- Ничего... это ничего. Идемте, я заплачу вам.
В это время из-за угла дома выбегает белобрысый паренек в истрепанной куртке. Он кричит:
- А Феликса нет в деревне, его со вчерашнего дня никто не видел! Говорят, он забрал пожитки и уехал в город!
Едва дослушав, Робер поворачивается и быстро идет в сторону от дома. Жежен пожимает плечами и, призывно махнув рукой копателям, входит в дом.
<p>
***</p>
Бледное зимнее солнце перевалило за полдень, Робера все нет. Может быть, он внизу, вошел с черного хода? Но тогда почему не поднимается? Наверно, они с Жеженом пьют вино, радуясь, что в саду не было никакого трупа. Феликс зарыл вместо меня мешок с яблоками, надеясь, что никто не заметит подмены, и сбежал, получив деньги за молчание, которое ничего не стоило.
Что ж, в саду нет моего тела, но ведь где-то оно есть! Я призрак, а значит, мертва. Тогда где же моя могила? Где мой дом? И куда, во имя всего святого, подевался Робер? Вчера я отказалась поехать с ним - может, он больше не хочет меня видеть? ...Нет, нет, я уже достаточно хорошо знаю его. Что бы ни случилось, он не оставит меня здесь беспомощной.
Смеркается. В сотый раз выглядываю в окно. Могила закопана кое-как, черно-серые галки разбрасывают клювами комья земли.
Почему в этой комнате нет часов? Вот и шаги на лестнице... Нет, не Робер. Риана пришла убраться в зале и зажечь свечи. Смотрю сквозь щель в занавесках, как она маленькими глотками допивает вино из оставленной Жеженом бутыли. Уходит.
Еще шаги... Жежен. Прошел по коридору, входит в зал. Не садится, ходит взад-вперед.
Значит, Робер не с ним. Тогда где же? Стараюсь не думать о том, что он отправился искать Феликса. Да и где его теперь найдешь? В Плоэрмеле? Рене? Париже?
Припадаю к оконному стеклу, долго вглядываюсь в синюю вечернюю тьму. Вот он, наконец! Робер идет ко входной двери, длинный плащ в снегу и в грязи.
Я чувствую упоение и тишину, какие бывают только тогда, когда проходит сильная тревога. Еще несколько минут, и я узнаю, почему его так долго не было.
Медленные, усталые шаги на лестнице... Робер входит в коридор. Если бы он мог сразу зайти ко мне, минуя Жежена!
Жежен быстро выходит навстречу, и я невольно отшатываюсь: лицо у него белое от ненависти.
- Где ты был?! - Голос Жежена непривычно резок. Что с ним такое? Он пьян? Нет, он зол.
Робер отвечает не сразу, и Жежен повторяет, почти срываясь на крик. - Где ты был, я спрашиваю?!
- Погоди... - Робер машет рукой. - Я так устал, Жежен...
- Нет, ты скажешь сейчас! - Жежен хватает его за шиворот и буквально втаскивает в зал. С ужасом наблюдаю за ними. Почему я не могу вмешаться?
Жежен кричит:
- Мне сказали, ты ездил в деревню! Зачем? На чьей ты стороне?
Робер, не пытаясь отстраниться, смотрит ему в лицо.
- Я был у Кристель, твоей бывшей экономки.
Жежен отпускает ворот Робера, но продолжает глядеть на приятеля с гневом и удивлением. Холодно произносит:
- Можешь объяснить, зачем?
Робер кивает.
- Жежен, твой дядя не купил поместье. Он просто выиграл закладные и вышвырнул отсюда прежних хозяев - вдову Катарин Монтье и ее дочь. Кристель видела, как женщин выгоняют из дому, не позволив взять даже самого необходимого.
(...Катарин. Значит, мою мать зовут Катарин.)
Жежен молчит, и Робер продолжает:
- Прошлой зимой дочь Катарин Ивона, - Робер бросает взгляд на мою комнату. - Приходила сюда. И ее здесь убили. Сама Кристель этого не видела - Феликс проболтался.
(На несколько секунд перестаю слушать. Ивона. Так странно не узнавать собственное имя...)
- Какое убийство?! - Жежен опять срывается на крик. - Могила пуста, ты сам видел! И, ради Бога, забудем об этом...
- Я не знаю, почему могила оказалась пустой, - Робер разводит руками. - Зато знаю, где жили Катарин с дочерью после того, как их выгнали из поместья. Деревня Сен-Мевенн - шестьдесят миль по лесной дороге и вдвое меньше по бездорожью, через лес. Жежен, нам надо ехать туда.
Жежен отворачивается.