- Что за уродство? – фыркнула она, глядя на себя в зеркало.
- Прикольно, - я приподнял прядь волос вверх, поднес к своим губам как усы и изобразил рожицу.
Энн засмеялась. Я выглядел не лучше. Эдакий рокер из семидесятых: русые кучерявые волосы до плеч, клетчатый костюм с брюками-клеш безумного желтого цвета. В жизни я привык одеваться куда скромнее.
- По-моему, мы перестарались. Мы так еще больше будем привлекать внимание, - поделилась своими опасениями она.
- Ты думаешь?
- Проверим?
Это было смешно. На нас и правда косились, но не узнавали. Попросили даже сфотографироваться. Но не как с медийными лицами, а как с городскими сумасшедшими. Я же настолько вошел в роль, что на ломаном английском с чудовищным акцентом говорил, что не понимаю, о чем они.
Погулять толком не удалось. Мы продержались часа полтора, не больше. Слишком жарко оказалось в этом обмундировании.
Отвлекшись на воспоминания, я упустил сюжет фильма и выключил, не досмотрев до конца. Настроение снова испортилось.
А утром меня ждало новое сообщение. Найл прислал дублированное видео, сообщив, что подруга Рут и ее бойфренд старались для меня всю ночь, так что теперь я должен им два билета на свой концерт.
«Без проблем», - тут же ответил я и погрузился в просмотр.
Сложно сказать, чего я получил больше: удовольствия или новой порции шипов в сердце. Она не говорила ничего плохого ни обо мне, ни о менеджере, не упоминала о контракте, не раскрыла никаких секретов, которых так жаждет желтая пресса. Но всё равно мне было не ясно, для чего ей нужно было участие в этом шоу. Попиариться? Стать звездой в России, используя мое имя? Я просто не знал, что думать обо всем этом.
Для себя я решил сразу же: никаких комментариев на эту тему. Только музыка. Ни слова о личном. А вопросы были, и не мало. И я не могу сказать, что меня оставили в покое с этой темой. Я просто научился держать лицо и делать вид, что это ничуть не ранит. Иногда так и есть. Когда я сильно измотан. Обычно я просто стараюсь отгонять эти мысли. Я вполне справляюсь и в одиночку. Мотаюсь из Лондона в Лос-Анджелес и очень доволен жизнью. Серьезно. Плюс ко всему – новый тур по всему миру. Новые города, страны, лица, возможности. Вегас, Калифорния, Бруклин, Брюссель, Берлин, Рим, Мадрид, Амстердам, Милан, Нью-Йорк. Эта часть тура прошла как в тумане. После две недели я жил в Лос-Анджелесе, записывая альбом.
Из Америки вернулся как раз к церемонии награждения «British Music Awards». Мой альбом, песня, клип и концертное шоу собрали все номинации, в которых были представлены, а мне самому торжественно вручили статуэтку и титул «Самый продаваемый британский артист года». Приятно, как ни крути.
И всё шло как нельзя лучше. Мэтт уже дал команду своим ребятам разрабатывать обложку диска, мы с музыкантами размышляли над новым шоу – каким хотим его видеть и какие песни из первого альбома обязательно нужно включить. И только Пол был недоволен:
- Что за меланхолию ты стал писать? Что за сопливая лирика? Пора бы и что-нибудь поживее накатать, а то люди подумают, что у тебя депрессия.
- Ты постоянно думаешь о том, что подумают люди. Мог бы хоть раз поинтересоваться для галочки, что чувствую я.
Пол замолчал. Но ненадолго.
После того, как в отношениях с Энн была поставлена точка, наши с ним взаимоотношения совсем испортились. Мы стали по-разному смотреть на вещи, на ту же музыку. Возможно, Пол стал ревновать «свое детище» к американскому лейблу или злиться за непослушание. Но я не мог петь то, что не чувствую на самом деле. Это не значит, что я выносил всё на публику. Я давно привык улыбаться и отдавать свое тепло взамен на любовь зрителей. Но были вещи, которые жили глубоко во мне и были личными, искренними. И неискоренимыми. Было что-то, чем я не мог ни с кем поделиться. Частично они выражались в песнях. А Пол называл их «сопливой лирикой» и знать ничего не желал.
- А Мэтту понравилось. Он сказал, что мы включим их в альбом. Извини.