Наверное, Пол чувствовал, что всё больше теряет бразды правления. Что он теряет надо мной власть, что я теперь больше прислушиваюсь к мнению Мэтта, и не мог уступить пальму первенства. Я стал главным его делом, его источником прибыли, его «детищем». Он даже не видел во мне человека. Уже. Раньше так не было. Были семейные вечера с его женой и дочерью, были совместные обсуждения того, каким мы видим наш тур, альбом, новый сингл. Исчезла душевность. Осталась одна работа. И нам обоим было понятно, что скоро эта нить совсем истончится. Но рвать никто не спешил. Я – потому, что слишком крепко засело во мне это чувство благодарности за то, что Пол «вытащил» меня в этот мир шоу-бизнеса, а Пол… Ну, видимо, из тех же корыстных целей, что и обычно. Не знаю. Я давно перестал его понимать.
Что оставалось делать Полу? Смириться.
Он попытался поговорить об этом с Мэттом – я слышал.
- Он молодой парень, ему нужны энергичные песни.
- Почему нет? Будут и энергичные. Пусть парень самовыражается как может. Публике нравится, - было ему ответом, и я победно улыбнулся.
Песня «Солги» была представлена публике на шоу Адама Престона шестого июля. Мы планировали ее придержать немного, и выпустить, может быть, в третьем альбоме. Но случилось кое-что, что подтолкнуло меня к решению: песня должна быть выпущена сейчас. Пусть эта боль прорвется. Пусть адресат ее услышит.
Потому что я снова увидел Энн.
Я думал, это никогда уже не случится.
Случилось. В мой день Рождения. Хотя я, честно, даже не загадывал это.
Двадцать пять лет – ни много, ни мало. Четверть века. Про этот возраст много всего говорят, но я чувствовал себя не хуже, не лучше чем год или два назад. У меня была любимая работа, каждый мой день был пропитан творчеством, окружающие люди относились к этому с пониманием – что еще нужно?
Единственной, кто пожелал мне найти свою любовь в этот день была мама. Она, как в детстве, потрепала меня по волосам, хотя я уже перерос ее на целую голову.
- И когда ты подстрижешься? – спросила она. Совсем как Энн.
И я подстригся. Вот прямо после посещения ее дома зарулил по пути в парикмахерскую, сел в кресло и сказал, что хочу покороче. Может, с волосами можно отстричь и воспоминания?
Девушка-парикмахер оказалась моей поклонницей, но вела себя сдержанно и приветливо. Пока стригла, рассказывала сперва о том, сколько лет меня знает и с какой песни началось это «знакомство», как она подсадила на мое творчество всех подруг, и как понравилось им шоу в Лондоне. А затем перешла на свою историю, поделившись тем, что живет с родителями, дедушкой и тремя сестрами. Еще у нее есть старший брат, но он уже давно живет в Америке.
Волосы мои Клэр – так звали девушку – пощадила. Вместо совсем коротких, как я просил, просто убрала лишнюю длину и придала форму.
- Ежик Вам не пойдет, - оглядывая результаты своих трудов, сообщила она.
И когда я протянул деньги, отказалась:
- Вы что, заберите. Для меня это честь. К тому же сегодня у Вас день рождения. Можно мне лучше фото на память?
Я был польщен. Записал ее номер, чтобы потом через Криса – концертного директора – передать билеты на следующий концерт в Лондоне, и, пока она отвлеклась, подложил деньги за стрижку и чаевые на столик под журнал.
Расстались мы в самом лучшем расположении духа, довольные общением, а я еще и новой стрижкой.
Никакой вечеринки я в этот день не планировал. И когда Найл за неделю до этого дня поинтересовался моими планами, честно сказал – в планах только работа.
- С ума сошел? Двадцать пять лет раз в жизни бывает!
- Как и двадцать шесть, и двадцать семь. И что дальше?
- Надо отмечать.
- У меня нет времени что-то планировать.
- Тогда этим займусь я.
И он действительно занялся. Ни разу не побеспокоил меня звонком, и только в сам день рождения объявил время и место встречи – шикарный ресторан на воде. Недалеко от спуска, где мы пару раз бывали с Энн.
Он не знал. А я вспомнил. И тут же отбросил эти мысли.
Я не собирался туда идти.
Но что-то дернуло. Хотел попрощаться с прошлым в свой день рождения. Разве не символично?
Но вышло иначе.