Дарья Донцова
Каникулы в Простофилино
Глава 1
Ничто так не бодрит по утрам, как чашечка свежего, ароматного, горячего-горячего кофе, вылитого себе прямо в постель.
Горестно осмотрев темно-коричневую лужу на одеяле, я вздохнула и решила не расстраиваться. В конце концов в любой неприятности можно обнаружить и хорошие стороны, это еще Антон Павлович Чехов подметил – насколько помню, ему принадлежит замечательный афоризм: «Если тебя бьют палкой, радуйся, что тебя не лупят крапивой». Впрочем, за стопроцентную точность цитаты не ручаюсь, но смысл передала правильно. Так, попробуем найти положительные стороны в только что случившейся незадаче. Впервые в жизни решила позавтракать в постели, надумала ощутить себя героиней романтического кино и… перевернула поднос. Впрочем, если перестать расстраиваться, то сразу станет понятно: мне феерически повезло – в кружке дымился обжигающий напиток, просто кипяток, очутись он на моем животе, сейчас бы уже кричала от боли и звонила в «Скорую». А так всего лишь испортила пододеяльник, простыню, наволочку, подушку, матрас, прикроватный коврик, даже до тумбочки и абажура ночника долетели темно-коричневые брызги. Но если учесть, что мы временно живем в съемном доме, вся обстановка, вкупе с мелочами, принадлежит хозяевам и что эти посторонние люди выставят нам счет за все испорченное, то становится ясно и другое: небольшой каприз, идиотское желание почувствовать себя героиней мыльного сериала обернется нехилой суммой. А уж как будет ругаться Олег, узнав о непредвиденных тратах!
Продолжая вздыхать, я начала ликвидировать последствия беды и мало-помалу вновь обрела замечательное настроение. Значит, так, сейчас поменяю белье и никому ни словом не обмолвлюсь о маленьком казусе. Где сказано, что жена обязана сообщать мужу обо всем? Наоборот, хорошая супруга не захочет зря волновать любимого мужчину. Признайтесь, вы всегда честно сообщаете главе семьи о стоимости купленных вещей? Лично я, не моргнув глазом, приуменьшаю цифру, напечатанную на чеке. Нет, я не вру мужу, просто забочусь о нем. Узнав, что новый чайный сервиз, страшно симпатичный набор, украшенный изображениями танцующих мышек, обошелся мне в… гм… не стану тут озвучивать количество рублей, Олег расстроится, возмутится и заорет: «Зачем нам идиотские кружки за бешеные бабки?» А если услышит, что тридцать два предмета из отличного фарфора умница-супруга отхватила всего за триста целковых, окажется доволен.
Вот и делайте вывод: всегда ли полезно говорить правду, ведь в первом случае Куприн заработает гипертонический криз, а во втором – получит массу положительных эмоций. Это раз. Теперь два. В доме полно постельного белья, в кладовке лежит комплектов тридцать, не меньше. Сегодня же куплю новый и суну на полку. Разве хозяевам придет в голову пересматривать пододеяльники с наволочками? Неужели они помнят, что имели в запасе вот этот набор, розовый с цветочками? Решено, перестаю расстраиваться и начинаю бурно радоваться тому, что не обожглась до волдырей.
Интересно, каким образом женщины ухитряются пить кофе в постели, не испачкав ничего в радиусе метра? В кино обычно показывают красивую сценку: она лежит на шелковых простынях, одетая в кружевную сорочку с широкими рукавами, внезапно раздается стук в дверь, и веселый голос произносит:
– Разрешите подать завтрак?
Симпатичная горничная входит в спальню, раздергивает шторы, хозяйка медленно распахивает глаза с густо накрашенными ресницами, отводит рукой с безупречно сделанным маникюром прядь идеально завитых волос, упавшую на щеку, покрытую тональным кремом, и, еле-еле шевеля ярко напомаженными губами, щебечет:
– Надеюсь, кофе не остыл?
Горничная ставит поднос на кровать и, поклонившись, уходит.
Я потрясла головой, видение исчезло. Ну почему только что пропавшая картинка кажется мне нереальной? Может, потому, что не понимаю, как можно спать в кружевной ночнушке? Мне, простите за интимную подробность, больше по душе просторные футболки или фланелевые пижамки – они не колются. И потом, если на секунду представить, что я наняла домработницу, то какое зрелище развернется перед взором прислуги, когда та раздернет шторы в спальне? Я не ложусь спать в макияже (кстати, и днем-то стараюсь поменьше краситься), поэтому вместо прелестного личика на подушке «засветится» помятая физиомордия с глазками-щелками. И уж совсем невероятно для меня – сохранить к утру прическу. Даже если сделаю укладку, а потом залью волосы лаком, куафюра развалится от первого соприкосновения с подушкой. А еще широкие рукава ночнушки непременно попадут в кофе и смахнут с тарелки тосты с маслом. Кино – это один большой обман, а я – наивная дурочка, невесть по какой причине захотевшая романтики.
– Блям-блям… – донеслось с первого этажа.
В режиме ошпаренной кошки я метнулась в прачечную, запихнула в стиральную машину испачканное белье и вновь услышала:
– Блям, блям, блям…
Решив заняться стиркой позднее, я полетела к входной двери. Кто из домашних вернулся домой в неурочный час? Томочка повезла Кристину в школу, Никитку подруга взяла с собой, Семен и Олег отправились на работу, а больше у нас в доме никого нет.
Не посмотрев на экран видеодомофона, я распахнула дверь и попятилась – нечто большое, похожее на гигантскую кошку, выпятило передние конечности и заорало человеческим голосом:
– Вилка! Умираю!
Несколько секунд понадобилось мне, чтобы понять: у здоровенного животного не совсем правильные лапы, они заканчиваются не розовыми подушечками, в которых прячутся бритвенноострые когти, а пальцами с внушительной длины ногтями, покрытыми пронзительно розовым лаком. И потом, кошке положено мяукать, а это существо верещит истерическим дискантом:
– Жизнь закончена, помоги!
Голосок показался знакомым, я вгляделась в лицо, занавешенное длинными волосами, и с легким недоумением спросила:
– Мила? Ты?
– Я, – завсхлипывала подруга. – Кто ж еще?
– Не узнала, богатой будешь.
– Бедной лучше, – топнула Милка ногой, обутой в эксклюзивную туфельку из кожи кенгуру. – Я точно знаю! Не спорь!
Мне и в голову не могло прийти перечить Миле. Во-первых, это абсолютно бесполезное дело, подруга все равно перекричит любого, а во-вторых, лет десять назад она, тогда почти нищая, и впрямь была счастливей.
– Что на тебе надето? – не удержалась я.
– Комбинезон от «Корталес», – перестала на секунду визжать подруга, – самая модная фенька. Неужели не слышала? Все журналы забиты рекламой.
– Не жарко ли сейчас в мехах? – заинтересовалась я. – На улице, правда, уже осень, но всего лишь сентябрь, и очень теплый.
– Много ты понимаешь! – вскинула голову Мила. – Прикид дырчатый. И потом, ради красоты можно и потерпеть, на меня все оглядываются.
Я поежилась. На мой взгляд, если на тебя пялятся прохожие, это совсем даже не приятно, а наоборот. Милка не знает славы, а мне, увы, приходится теперь есть кашу под названием «Жизнь звезды». Некоторое время назад в издательстве «Марко» случился легкий скандал, конкуренты из фирмы «Брель» перекупили одну из писательниц, пообещав жадной бабенке миллионы. Алчная беллетристка, наплевав на подписанный договор, сделала «марковцам» ручкой и унеслась к тем, кто тряс перед ее носом мешком с деньгами. Марьяна, так зовут ту детективщицу, выбрала для своего предательства самое удачное время: «Марко» только-только провело широкомасштабную рекламную кампанию ее новой книги, выход которой ожидался в начале сентября. Марьяна охотно давала интервью, светилась перед телекамерами и щебетала в радиоэфирах, а потом – бабах! – детективчик выпустило издательство «Брель», которое теперь получит прибыль, не истратив ни копейки на рекламу, загребет жар чужими руками. Конечно, наглое поведение Марьяны возмутило ее прежних издателей, но плакать о потере никто не собирался, если случается скандал, то в паре «писатель – издатель» всегда побеждает последний (в конце концов людей, кропающих рукописи, в России больше, чем тех, кто их превращает в книги). Свято место пусто не бывает, в «Марко» посовещались и решили, что пора делать звезду из Арины Виоловой, то есть из меня. Еще и двух недель после того решения не прошло, а я, успевшая несколько раз продемонстрировать морду лица на центральных телеканалах, сообразила: слава – это не всегда приятно.