Я изображаю максимальное удивление, чтобы скрыть собственное замешательство. Кажется, что я действительно сейчас странно на него смотрела, но увидеть себя со стороны еще никому не было дано.
- Ты, кто же еще. Я даже не скрываю, что смотрю на него с интересом. Не каждый раз нам такие красавчики достаются, ведь правда?
Я молчу, потому что мне уже не нравится, к чему она клонит, пусть я лишь смутно догадываюсь.
- И что ты хочешь сказать?
- Да так, ничего, – напускает на себя обманчивое спокойствие.
Посыл я уловила между строк: ей можно смотреть на Германа, потому что он красавчик, а мне нельзя. Для меня он лишь напарник и не более того, по версии Алины, разумеется.
В целом, он и по моей личной версии для меня только напарник, поэтому я не продолжаю разговор и просто начинаю быстренько собираться к новому рабочему дню. Мне не требуется полчаса на макияж, как моей самовлюбленной соседке, я лишь подкрашиваю ресницы тушью, наношу под глаза две капли консилера, чтобы скрыть первые следы недосыпа, а на губы – любимый бальзам для увлажнения. Причесываю волосы, собираю в высокий хвост, перевязываю его лентой. Все, я готова.
Но едва снова думаю о том, что Герман видел меня совсем не такой, как тут же ощущаю странное волнение. Что такого-то, увидел же не голой, не в одних трусах? В пижаме, ну и что? Дети тоже вечером по корпусу в пижамах бегают перед сном. А то, что без макияжа – так я ведь и не крашусь практически.
И все равно не могу отпустить этот момент, пока шнурую кеды, снова и снова прокручиваю в голове нашу первую встречу этим утром.
У меня появляется мысль, что Шацкий не помогает, а только мешает мне работать. Пора собраться, я не могу допустить того, чтобы мы не оказались в числе лучших отрядов по итогам смены!
С первого же дня начинается дежурство отрядов по столовой, и Виталик берет эту миссию на себя, вместе со своим первым отрядом накрывая столы к завтраку. Организованности еще нет, поэтому ребята немного задерживаются. Так как любой прием пищи подается сначала младшим отрядам, а затем уже старшим, то нам приходится ждать. Диджей Паша, едва проснувшись, но уже с термокружкой с кофе в руках, врубает музыку на эстраде, а девочки-вожатые решают устроить танцевальную зарядку. Парни быстро чуть сдвигают ряды с лавками, освобождая дополнительное пространство, и мы начинаем танцевать. Сначала без особого желания, но потом дети, как и взрослые, постепенно просыпаются и пританцовывают уже бодрее.
А инициаторы нашей зарядки и вовсе входят во вкус.
- А теперь давайте опустим руку на плечо соседа справа! – выкрикивает в микрофон одна из вожатых.
Раз – и на мое плечо опускается рука Германа. Бросив на него беглый взгляд, я тут же поворачиваю голову обратно на сцену, делая вид, что внимательно слежу за происходящим.
- А теперь обнимем за талию своего соседа слева!
Ну Ленка, блин, что за фантазии! Мне теперь Германа обнимать?
- Личный пример, Марья Николаевна, личный пример! – перекрикивая музыку, смеется Герман. Видит, что я стесняюсь его обнимать, но практически заставляет и против меня применяет мое же оружие.
Меня уже обнимает девочка из нашего отряда, для которой я оказалась соседкой слева, а я вытягиваю руку и опускаю на спину Германа, ощущая даже сквозь футболку исходящее от него тепло.
- А теперь тест на реакцию! – не унимается Лена. – Когда крикну «по парам», разбиваемся на пары и замираем. Все готовы? Раз, два, три, по парам!
Я искренне надеюсь, что та самая девочка, что обнимает меня, решит образовать пару со мной, но ее тянут куда-то в сторону, а у меня уши закладывает от стоящего на эстраде визга и топота.
Все вокруг судорожно ищут пару, постепенно разбивая ряды обнимашек. И тут Герман резко тянет меня на себя, хватая за предплечья.
- Вы же моя пара, Мария Николаевна?
- Напарник, – тихо и не совсем внятно бубню ему в ответ.
- О да. Напарник – от слова «пара». Вы, являясь филологом, пожалуй, должны это знать.
- Да, но… То есть… В общем, я имела в виду…
Боже, ну что я несу такое! Я даже на экзаменах всегда отвечаю четко и не сбиваюсь с мысли, а тут!
- Внимание! Отряды номер три и два приглашаются в столовую! – объявляет наш диджей, спасая меня от неловкого дальнейшего разговора.
- Пойдем завтракать, Марья Николаевна, – с ухмылкой говорит Герман, отпуская уже меня и разрывая наш зрительный контакт.
- А что там по еде? – практически вклинивается между нами Степан, самый взрослый и шумный парень в отряде.
- Сейчас идем, – сразу же включаю «учительницу» и ищу взглядом всех своих детей.
Наши ребята завтракают, мы даем им совсем немного свободного времени до музчаса, а сами ждем очереди, чтобы поесть. Вожатые всегда едят последними, после всех детей, так принято. Когда мы усаживаемся за самый дальний в обеденном зале стол, мальчики начинают шуметь так, будто не видели еды не менее недели.