По мнению Огурца, следовало бы ему заплатить. И, возможно, попасть в сегодняшний список с кликухами и описаниями примет интересовавшихся выходом на "тяо пхор" для полиции.
- Нет, - твердо сказал я. - Ему платить не буду.
- Я так думаю, - ответил Огурец. - Можно и без платежа. Явитесь в представительство иностранного управления шанов в Чианграе. Объясните, что вы не джентльмен, а по делу... Платить или не платить, им на самом-то деле все равно. Говорят про деньги, а хотят получить заявку, чтобы проверить... Времена настали путаные.
- Говорят, князь появляется в Бангкоке.
Огурец заскучал ещё больше. Оглянулся осторожно и сказал:
- Хорошо... В Чианграе у городских часов на бирже рикш сидит всегда один в майке с надписью "Спонсор"... С вас шестьсот за справку. Это не выпивка и не еда. Платите, господин Бэзил... С других я беру полторы тысячи! И не возьму ваши десять, потому что не хочу даже и говорить про удава. Если про наш разговор о нем станет известно сами знаете кому...
- Ну, хорошо, - сказал я. - Я догадался, кого ты боишься... Считай, что ты мне ничего не сказал. Но вот что еще... Я бы и сам купил удава. Мне заказали.
- Они строжайше запрещены к вывозу.
- Знаешь, Огурец, в края, где я живу, привезли одного. И он околел...
- Жалость-то какая!
Теперь оглянулся я. В кухне никого не осталось. Я подобрал одной рукой манерку со змеиным ядом, а другой сгреб, зажав между большим и остальными пальцами, подбородок Огурца, притянул к себе, задрал повыше, сдавил ещё сильнее, чтобы открылся рот, и сказал:
- Не крути, Огурец! Сейчас я выплесну отраву прямохонько тебе в нутро или ты мне скажешь, кто подкинул больного, некачественного удава? Скажешь?
Он кивнул. Я разжал хватку и поставил на место манерку.
- Удав был молодым и сильным... Мне привезли его из Малайзии. Если его подпортили, то это сделали отправители... Спрос с них! Там, где я сказал. Чианграй. Парень в майке с надписью "Спонсор". Он даст проводника к человеку по имени Тонг Ланг Ианг. Начинайте с него. Удава заказывали через него... Будете завтракать?
В заведении "Опохмелка у тещи" кондиционеров не держали. В распахнутых дверях, пока я неторопливо ел, словно на проявляемой фотографии сквозь остатки утренней дымки над оградой и чахлыми кустарниками парка Лумпини резче и резче проступали двадцать два этажа гостиницы "Дусит-тхани". На последнем в баре "Тиара" и пела по ночам блондинка без нижнего белья под платьем. Но ночевать в Бангкоке я не мог. Как говорил когда-то мой взводный лейтенант Рум, я истекал временем, как кровью...
Огурец улыбнулся из-за стойки, когда я помахал ему перед уходом. Он знал как я зарабатываю на жизнь, и мою манеру наводить справки, а потому не обиделся. И ещё я подумал, что у него хватит ума заранее не тревожить по причине моего появления ораву, которая держит связника на центральной бирже рикш в Чианграе.
Глава одиннадцатая
Задворки Азии
1
По правилам американской медицины солдат экспедиционного корпуса вводили в Индокитае в боевые действия спустя два месяца после прибытия, дозированно наращивая нагрузки. Акклиматизации приходилось платить дань. Если бы позволило время, я начал бы свою с путешествия в Веллингтон к Наташе. Бангкок - на полпути из волжских Кимр. Десять-двенадцать часов самолетом. Поговорили бы про Колюню... Обсудили бы, может, и возможность восстановления дома. Скажем, продать одну московскую квартиру, прибавить из полученного в Ташкенте от Севастьянова, и тронуть, если потребуется, кое-что на цюрихском счете из заработанных у Шлайна... Допустим, если, вернувшись в Казахстан, захвачу конкурента, Второго, как теперь он у меня называется, то заставлю откупаться от плена, почему бы и нет?
Мысли эти копошились, пока я валялся в номере, пытаясь поспать хотя бы часок. Чувствовал я себя все-таки не вполне в нужной форме. Отчего и размечтался об акклиматизации. Много захотел... Наверное, зря влил в себя огурцовский коктейль, годы не те, во-первых, и износ за минувшие дни жестокий, во-вторых. А ведь и трех недель не натянуло, как я, полный сил и энергии, вертел головой за рыженькой с футляром от виолончели у памятника Грибоедову на Чистопрудном в Москве! Приходилось только надеяться, что Ефиму не пришлось отзывать её от охранных забот возле Колюни из-за прекращения финансирования операции...
Я сел в постели... Расслабившийся, разнюнившийся слабак.
Следовало бы честно разобраться в тревожных ощущениях, появившихся вдруг с той самой минуты, как эскалатор в бангкокском аэропорту Донмыонг увез меня со второго этажа, от стоек паспортного контроля вниз, к выходу на стоянку такси. Город сделался чужим. Я чувствовал. Будто я снова, как тридцать лет назад, приезжий. Не вернувшийся, потому что здесь больше нет моего дома. Я приехал, просто приехал в Бангкок, и дом мой в другом месте. Надо полагать, в Кимрах. Оттого, что там родился Колюня?
Расслабившийся, разнюнившийся, утративший жесткий навык азиатского существования слабак, доверившийся словно новичок, без оглядки Огурцу! Чужая душа потемки, а душа такого типа, как Огурец, могла, пока я хилел в России, зарасти неким подобием небоскребов, как и Сукхумвит-роуд, земля обетованная в прошлом, придавленная и потерявшая родной облик...
В салоне на Нана-плаза, где перед переездом в Москву Наташа последний раз делала прическу, я заказал обработку разладившихся кусков своей плоти, чтобы свинтить их в прежнего Бэзила Шемякина. Меня выбрили и постригли, навели маникюр и сунули в ванну-джакуззи. После массажа, с которым на меня навалились две жилистые знахарки с Рачждамнен-роуд, известной мастерицами превращать полутрупы в младенцев, я наконец-то оказался в состоянии полноценно придавить пару часов. Мастерицы, прощупав, не потревожили даже моего хлипкого студенистого ребра, сломанного Ибраевым.
Спал я в массажной. Сумка слоновой кожи лежала под кушеткой. Гостиница "Раджа" была оплачена вперед, и возвращаться я не собирался. Випол давно отошел от дел, и, если Огурец дал отмашку молодцу в майке с призывом беречь родную природу, отбивать от тайской полиции меня будет некому... Бэзил Шемякин, герой сыска? Кто такой и на кого работал?
В туристской компании "Мир без границ" напротив пивной "Гейдельберг" в Четвертом переулке Сукхумвит-роуд я купил горящий тур на Север и покатил на автобусе "Вольво" в кампании французских старушек в Чиенгмай. На полдороги в Тате, где группа обедала, я потихоньку отстал от автобуса, застряв в туалете. Никто не бегал вокруг "Вольво" перед отправкой, никто никого не искал и после его ухода. Или Огурец поленился стукнуть, или полиция поленилась отреагировать. Скорее всего, второе...
Я отправился на автовокзал. Биржа наемных машин, я помнил, находилась там. Я рассчитывал взять такси, на котором, минуя Чиенгмай, добраться ещё севернее, в город Чиенграй, на стыке границ Таиланда, Лаоса и Бирмы, переночевать в гостинице "Гордость Севера" и утром выйти на контакт с рикшей в майке с надписью "Спонсор".
Джип в желто-коричневых разводах, с кулями песка, поставленными на попа по бортам и вдоль ветрового стекла, перегораживал ухабистый перекресток. Порывистый ветер раскачивал над патрульной машиной упругий двухметровый прут антенны. С её острия рвался улететь зеленый лоскут с обозначением номера воинской части. В машине спали, положив головы друг на друга, солдаты в фуфайках. Двое, стоявшие у капота, цепкими взглядами обшарили нанятый мною пикапчик "Ниссан", водитель которого притормозил у знака "Остановись!" и медленно миновал патруль. Вместо американских М-16 солдаты прижимали локтями израильские штурмовые "узи".
Отворачиваясь от ветра с пылью, рвавшегося в кабину без дверей, исчезнувших, видимо, давным-давно, стараясь перекричать стенания мотора и подвесок, Та Бунпонг, горец-хмонг, нанятый с машиной в Чиенграе, оповестил:
- Теперь патрули пойдут часто... Не волнуйтесь, господин. Обычное дело.