Музыкальный сигнал отыграл в репродукторе, и диктор объявил о завершении посадки на лондонский рейс через несколько минут. Мобильный в кармане гимнастерки генерала пискнул. Он буркнул, отогнув крышку трубки:
- Выходит сейчас. Потяните пару-тройку минут!
И, обернувшись ко мне, сказал:
- Спасибо, вы прояснили задачу, которую выполняли. Согласитесь, что мы поступили бы некорректно, если бы не дали знать, что... что видели вас. Видим, пока вы на нашей территории... Информируйте о встрече тех, кто вам интереснее. Либо в Москве, либо в стране Казахстан, извините, не помню название столицы... Покажите фотографии. И присмотритесь к нашему сотруднику в буфете у выхода к самолету. О нем тоже можете рассказать.
Все действительно просто в этом простейшем из миров, именуемом миром спецслужб. Мне кажется, я высчитал "сотрудника" и спросил:
- Та Бунпонг?
Генерал кивнул.
На табуретке за стойкой буфета у выхода на посадку завербованный мною хмонг потягивал из высокого стакана "коку-колу" со льдом. Мы равнодушно скользнули друг по другу невидящими глазами. Я бы отдал правую руку на отсечение, если бы он меня предал. Генерал Йодмани имел своего агента в горах. Я имел своего агента и в горах, и в Управлении по борьбе с наркотиками. Мы оба, Та Бунпонг и Бэзил Шемякин, хмонг и русский, могли гордиться друг другом.
И снова над Гималаями я обдумывал, что натворил.
Итоги представлялись неплохими. Деловая связь Ивана Ивановича Олигархова с опиумным князем в Бирме подтверждена. С перевыполнением плана: я спровоцировал поход Та Бунпонга на Ташкент и его появление через Чимкент в казахстанском Новом Техасе. Контакт с генералом Йодмани вообще представлялся подарком судьбы. Если Та Бунпонг, "наш общий" с Сун Кха человек, является агентом таиландского Управления по борьбе с наркотиками, совесть моя чиста. Может, ему повезет и он пройдет всю линию поставки опиума нового 2000 года урожая от начала до конца, оставшись живым, и мне не придется сдавать его ни Ибраеву, ни Шлайну, когда он явится в Чимкент. Его сведения дадут возможность таиландской полиции, которая, видимо, наконец-то берется за "северное" направление, действовать достаточно эффективно. А как поступить с горцем, когда он объявится, пусть решает Ефим. Можно выжать из него детальные сведения о пути следования наркотиков через горную Азию с юга на север, а можно и не выжимать. Все равно ни Москва, ни Астана не дотянутся до потайных троп, кишка тонка.
Как вариант: я встречаю Та Бунпонга в Чимкенте... Ну, а дальше что?
Оставим все-таки эту заботу Ефиму Шлайну.
Квартиру художника придется, конечно, купить и превратить в явочную. Может быть, на это контора Ефима пойдет напрямую, исключив мое посредничество?
Во Франкфурте, вытащив из сейфа свои бумаги, я позвонил Матье в Алматы. Телефон оказался на автоответчике. Я коротко сказал:
- Крестный на пути. Готовь пирог.
На почте лежал факс до востребования от Шлайна: "Встреча в Берлине, гостиница "Гамбург", Ландграфенштрассе, 4. Начиная с 25 февраля". Ну, конечно же, не 23-го, когда коллеги Ефима празднуют День Красной Армии!
Сверившись по настенным часам франкфуртского аэровокзала, я подзавел и поставил дату, а также стрелки своих подпорченных швейцарских "Раймон Вэйл" - как раз и было 23 февраля 2000 года, среда, 16.45. Пережидать время до контакта здесь, во Франкфурте, или катить поездом в Берлин?
Так и не решив, я вошел в телефонную будку международного телефона и набрал номер Ляззат в Астане. По моим расчетам, там шел одиннадцатый час вечера.
Рассматривая доисторической постройки красный биплан-истребитель с черным прусским крестом на фюзеляже, выставленный в стеклянном холле, я считал сигналы вызова. Она ответила на девятый, слегка задыхаясь, вопросом:
- Фима?
Она, что же, ждала моего звонка?
- Нет, - сказал я. - На этот раз Бэзил. Фима уступил мне номер телефона, сказал, что ему больше не нужен. Ты ему надоела.
- Фима!
Трудно поверить, что кто-то может ждать моего звонка. Просто так, без дела.
- Нет, это Бэзил. Я же сказал.
- Тогда передай Фиме, что он подонок.
- Вряд ли я увижу его... Как насчет меня? - спросил я.
- Приезжай.
- Приеду, - сказал я. - Фима говорил, что ты классный бабец. Ты в порядке?
- А ты? Что там свистит у тебя? Ты в аэропорту?
- Расскажи, в чем ты одета...
- О, Господи... Не голая, как ты всякий раз.
- Отомсти. Будь голой, когда явлюсь.
- Мне начинать раздеваться, Фима?
Хорошо, что она не путешествует со мной, подумал я. Как любовница и как дочь. У неё не сладкая семейная жизнь. Со мной ещё горше пришлось бы. И сказал:
- Скоро.
Мне показалось, что она собирается всхлипнуть.
- Странно, очень странно, но мне кажется, ты говоришь правду, услышал я.
Мы все сказали друг другу. Я повесил трубку.
Несмотря на успехи по службе, на душе было муторно. Все-таки я женатый человек и не по расчету.
2
С виадука, по которому шел поезд, в вагонное окно справа я увидел полуразрушенный собор на Курфюрстендамм, грязноватые от снежной слякоти скопившиеся на развороте автомобили, толпы прохожих, потом наехал навес берлинского вокзала "Зоо". Я подобрал сумку и потащился к выходу. На платформе низкорослый тип в сером плаще, без шляпы, с лысиной в грязноватых каплях между седыми лохмами развязно сунул за борт моего пальто рекламный листочек. На ступеньках в подземный переход, где я выбросил его в урну, пришлось обходить ораву таких же личностей, что-то распивавших из пущенной по кругу бутылки в упаковочной обертке. И на площади - ни одного такси.
В подземку спускаться я не стал.
Берлин мне казался более или менее знакомым. Во всяком случае, бывший Западный. Пока я шел в сторону Ландграфенштрассе, до которой от вокзала рукой подать, память подсовывала дурацкие фразы: "Комм шпацирен мит францозише унтер-официрен", "Майне циммер ист гемютлих", "Шайзе". В этом духе. Мне нравилось звучание. Я жалел, что не выучил язык, пока находился однажды в этом городе несколько недель на постое с французским паспортом и по делам майора Випола.
Однокашник по Легиону, ставший, как и я, частным детективом, Дитер Пфлаум устроил тогда для меня, как он говорил, культурную программу высшего класса. В этом районе, то ли на Иоахимсталерштрассе, то ли на Кантштрассе, в рамках этой программы мы, помнится, как идиоты, ржали в Музее эротики у стенда с кальсонами прусского офицера, приспособленными для совокупления в полевых условиях без отстегивания сабли. Среди плетей, цепей и прочего мазохистского инструментария для возбуждения, а также выставленных атрибутов со съемок фильма "Калигула", Дитер выделил "самый интересный экспонат". Пальто и прикрепленную к его полам нижнюю часть штанин. Внешне пальто как пальто, штаны как штаны, но на голом теле. Пальто и штанины, объединенные в нечто общее, распахивались и запахивались. Какие-то чокнутые проделывали такое перед дамами на улице...
Что ещё дикарь по прозвищу капрал Москва знает о Берлине?
Морозец пробирал, и ветер пронизывал широкую Курфюрстенштрассе, за углом которой, у гостиницы "Гамбург" оказалось тихо и безлюдно. Дама у стойки, взглянув на заполненную карточку постояльца, сказала, что номер на мое имя уже забронирован, два дня назад. Четвертый этаж, окна во двор, тихо и тепло.
Я не успел поблагодарить, как она протянула мне телефонную трубку. Ефим сказал в нее:
- Явился, герой... Сходи в сортир и встречаемся через... Сколько тебе времени нужно придти в себя с дороги?
- Пятнадцать минут. Побриться, душ и переодеться. Могу и сейчас...
- Двадцать минут и в боевой готовности внизу, в лобби у камина. Я тут вычитал про роскошный таиландский ресторан. Там и поговорим, так сказать, в обстановке, приближенной к твоей боевой... Сейчас, подожди секунду... сейчас...
- Отсчет времени ты включил или нет? - спросил я. За месяц и пять дней путешествий в одиночку я отвык от команд.
- Вот... "Эддс таиландише специалитатен", Гебенштрассе двадцать, телефон...