Вдали возле перекрестка истошно заорал местный алкоголик Гришка Мыкин. Судя по последовавшим за воплем тяжелым ударам, жена Григория встретила припозднившегося суженого во всеоружии и теперь охаживала сковородой.
Ортопед сплюнул в снег, отпил из походной фляжки крохотный глоток коньяку, отодвинул в сторону яблоневую ветвь и вновь уставился на окна…
Первым вой из ночного клуба услышал местный участковый. Воспитанный на бабушкиных сказках милиционер не на шутку струхнул и не стал проверять, кто это там бродит по темным помещениям. Однако наутро, подкрепившись двумя стопками самогона, тщательно облазил все здание, но никаких следов не обнаружил.
На следующую ночь все повторилось. Теперь уже вой слышали мужики, собравшиеся у агронома на празднование его именин и курившие в ожидании хозяина, который полез в сарайчик за очередной банкой соленых огурцов. И опять утренний осмотр клуба не дал результатов. Ночной гость таинственно появлялся около полуночи, с полчасика тихонько подвывал и испарялся.
По поселку Волосянец поползли слухи о лешем. Представители интеллигенции в лице киномеханика и паспортистки несколько дней насмехались над необразованной деревенщиной, пока утробные звуки не застали их врасплох на крылечке клуба, куда местный «Спилберг» пригласил работницу милиции на вечерние посиделки, дабы вручить привезенные из города рулоны розовой туалетной бумаги и получить взамен немного женской ласки. Выскочившие из своих домов жители с наслаждением наблюдали, как полуодетые киномеханик и паспортистка с визгом неслись по центральной улице, петляя между подмерзших луж и разбрызгивая грязь. Вслед за беглецами тянулся длинный серпантин из развернувшейся бумаги, что придавало картине несколько карнавальный оттенок.
Случившееся окончательно утвердило сельчан во мнении, что ночной вой из клуба не является следствием неумеренного употребления горячительных напитков группой «очевидцев», а представляет собой жуткую реальность, основанную на материалистическом восприятии мира.
Участковый попробовал созвониться с районным центром, чтобы вызвать подмогу и сообщить о происходящем. Но не рассчитал силу своего убеждения и в результате был послан в грубой форме дежурным по райотделу милиции. Капитан из райотдела здраво рассудил, что деревенский старлей опять нажрался и теперь ему мерещатся голоса. Оскорбленный в лучших чувствах участковый принял на грудь пол-литра водочки, поплакался сочувствующим мужичкам и в порыве бесстрашия связался с дежурным по антитеррористическому центру УФСБ по Санкт-Петербургу. Мирно начавшийся разговор быстро перешел в плоскость взаимных оскорблений, когда эфэсбэшник понял, что абонент на другом конце провода пьян в зюзю. Обозвав старлея «чмырем-алкоголиком» и получив в ответ «гэбэшную падлу», приправленную утробным ревом скрученного рвотными спазмами милиционера, майор Кричевский возжелал крови участкового из Волосянца, но был вовремя остановлен начальством, которое сочло лишним устраивать разборки с МВД из-за одного-единственного телефонного звонка. Пусть даже хамского.
Непонятый никем участковый смачно потравил из окна своего кабинета, забрызгав непереваренным винегретом трясущихся от страха паспортистку с киномехаником, был избит подоспевшим мужем своей сослуживицы, ошибочно принявшим его за прелюбодея, и ударился в многодневный запой. В поселке воцарилось безвластие.
Надежда у жителей Волосянца оставалась лишь на Ортопеда. К нему отправились ходоки и через сутки принесли радостную весть о согласии храброго земляка поспособствовать отлову воющей нечисти…
Михаил поерзал в сугробе и подышал на замерзшие пальцы. Три с половиной часа на посту – и все без толку. Прогрессивная мысль Садиста, предлагавшего просто-напросто сжечь здание клуба из огнемета и не тратить время на засаду, уже не казалась такой безумной.
Внутри здания что-то тихо скрипнуло. Ортопед медленно размял затекшие плечи и прислушался.
– У-у-у! – откуда-то сверху раздался слабый звук.
Браток бесшумно переложил ружье в правую руку и приподнялся.
– У-у-у!!! – вой стал чуть громче.
Ортопед на цыпочках просеменил до угла дома, взобрался на крыльцо и выставил перед собой ствол.
– У-У-У! А-у-у! – вой изменил тональность, и в нем проявились нотки сладострастия.
Михаил миновал сени, прокрался по узкому коридорчику и остановился перед дверью в подсобное помещение, где уборщицы хранили инвентарь и иногда ночевал совхозный сторож. Из-под двери пробивался слабый свет.
– У! У! У! А-а-а! – в резкие выдохи неведомого существа вкрался шелест бумаги.
«Гадит он там, что ли?.. – подумал озадаченный браток и снял ружье с предохранителя. – Но тогда бы следы оставались…»
За тонкой фанерной перегородкой тяжело задышали.
«А если он там, блин, не один? Эх, была – не была…» – Ортопед отогнал ненужные мысли, примерился и с маху выбил ногой хлипкую дверцу.
На пол каморки обрушилось чье-то тщедушное тело затянутое в линялый тренировочный костюм, и заверещало. От пронзительного визга у братка заложило уши.
– Лежать! – громовым голосом гаркнул Грызлов и вонзил оконечность ствола под ребра неизвестному.
– Миша! Это же я, я!!! – нечисть на поверку оказалась сторожем.
– Это ты выл? – зарычал Ортопед, проведший полночи в снегу и не выкуривший за это время ни одной сигареты из опасений демаскировать схрон.
– Я ничего! – затрясся сторож, потрясенный сверкающим крестом, болтающимся на груди у двухметрового бугая. Со стороны Михаил сильно смахивал на рыцаря-храмовника, нависшего над плененным сарацином. – Я книжку читал!
– Какую, блин, книжку?!
– Вот, – поселковый дозорный вытянул трясущуюся длань в направлении топчана, над которым располагалась открытая вьюшка печной трубы. – Там лежит…
Грызлов опустил ружье, снял с шеи крест и вязанку чеснока, взял в руку толстый фолиант в синей обложке.
– «Книга о вкусной и здоровой пище»… Та-ак. У ты, блин, и придурок… А звук по трубе шел, – браток тяжело опустился на топчан. – Но выть-то зачем?
– Забылся, – потупился сторож. – Там такие картинки, такие вкусности…
Выворачивая с улицы Широкой, называвшейся до распада СССР улицей Ленина, на Большой проспект Петроградской стороны, Денис услышал знакомый голос и через секунду нос к носу столкнулся с Мизинчиком, который выгуливал упакованного в ярко-зеленый комбинезон отпрыска возле закрытого на обеденный перерыв магазина спорттоваров.
– Чтоб я этого даже не слышал! Мной учительницу больше не пугать, ясно?
– Ясно, – пообещал Мизинчик-младший.
– Ха, Диня! – Павел Кузьмичев узрел затормозившего Рыбакова. – Привет! Каким ветром?
– Прогуливаюсь, – уклончиво ответствовал Денис и с интересом посмотрел на ребенка. Для своего возраста сын Кузьмичева был высоковат. Впрочем, если учесть рост папаши, на семь сантиметров превышающий двухметровую отметку, это было неудивительно. – А вы?
– Подарок к Новому году ищем, – вздохнул Мизинчик. – Полрайона уже перепахали…
– Кому подарок?
– Этому, – браток положил руку на плечо дитяти.
– Тогда зачем ты отпрыска с собой взял?
– Не с кем оставить. Маринка только завтра из Испании приедет, тесть с тещей вчера на дачу укатили…
Мизинчик-младший прилип к витрине и принялся рассматривать выставленные за стеклом кроссовки «Reebok».
– Купи ему пейджер. Или трубу, – посоветовал Рыбаков. – А лучше ствол, чтобы ко взрослой жизни готовился.
– Рановато, – серьезно отреагировал Паша. Вот насчет мини-кара я уже думал.
– И как?
– У нас их, блин, не продают. А заказ надо месяц ждать. Не успеваю…
– Насчет видеотехники подумай. Можно камеру купить, – предложил Денис.
Мизинчику мысль понравилась. Видеокамера должна была отвлечь непоседливого сынулю минимум на неделю.
– Тут недалеко магазинчик «Сони» имеется, – продолжил Рыбаков. – Пошли вместе. Заодно и я себе чего-нибудь присмотрю.