Я ворочался на кровати, а сон не шёл. Звёзды на раскинувшемся надо мной ночном небе умиротворяюще помигивали, а я всё никак не мог заснуть. То ли постель была слишком мягкой, то ли я действительно перенервничал. Девять миллионов сто сорок четыре тысячи триста шестьдесят девять овец! Я почувствовал едва уловимое колыхание воздуха от неслышно открывшейся и сразу закрывшейся двери и мгновенно достал палочку из-под подушки. Бесшумная тень подкралась к моей кровати и попыталась на ней устроиться. Обнаружив там меня, гостья зашипела:
— Ну-ка, двигайся с моего места!
— Па... — я сел на кровати и стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Ну, и наглость! — наконец-то, смог я выдавить из себя. — Это моя спальня! — практически прокричал я шёпотом.
— Кому что не нравится, может поискать себе место в другом крыле замка! — буркнула Панси, бесцеремонно меня отодвигая и взбивая подушку. — А я сплю здесь.
— Это моя спальня! — снова повторил я.
— Алекс! — устало вздохнула Панси, устраиваясь поудобнее на подушке. — С момента твоего исчезновения здесь многое поменялось! — она похлопала ладонью по кровати рядом с собой. Я послушно лёг, отдав ей половину одеяла. На двести двенадцать овец воцарилась тишина, и я даже вздрогнул, вновь услышав её шёпот: — Когда ты пропал, я несколько ночей не могла спать. А потом как-то забрела сюда, прилегла на твою подушку и сразу же отключилась. Я потом не раз пыталась спать не здесь — не получалось. Даже в Хогвартс я таскаю с собой твою подушку, а дома — вообще только здесь спать могу.
Я улегся на подушки так, чтобы её голова оказалась у меня под боком, а моя рука — на её подушке, и погладил Панси по голове:
— Прости меня!
— За что? — удивилась она.
— За то, что так безответственно сбежал из дома!
Панси хихикнула:
— Больше так не делай, а то я тебя зааважу!
— Не буду! — серьёзно пообещал я. Ещё через полторы сотни овец пришла моя очередь вырывать её из обволакивающей тишины:
— Панси!
— М-мм?
— Можно тебя спросить?
— М-мм!
— Ты мне так и не сказала ничего по поводу моего двое-невестия.
— Двое-невестия?
— Потенциального двоежёнства.
— Это — не вопрос, Поттер!
Я поперхнулся:
— Хм! А ты в курсе, что ты только что назвала меня Поттером?
— Конечно! — согласилась Панси. — Раз у нас назревает семейный скандал в постели, то я тебя называю именем своего жениха!
Я глупо хихикнул:
— Правда, что ли, скандал будет? Ты бы ещё сказала «в супружеской постели»!
— Лошадку-то попридержи! — посоветовала Панси. — Сначала — колечко с очень увесистым камешком, а потом — всё остальное!
Я опять погладил её по голове. Три тысячи чертей! Нет, четыре тысячи чертей, мне это нравится! Может, превратить её в кошку и целыми сутками чесать за ушком? Рецептик у Герми спрошу, она у нас опытная нэко...
— Скажи мне, о, невеста Гарри Поттера, что ты думаешь по поводу...
— Я думаю, что я очень зла, и мне хочется кого-нибудь придушить и кого-нибудь кастрировать. Придушить — чтобы чужих женихов не отбивала, а кастрировать — чтобы знал, — на всякий случай, я прикрылся ладошкой. — Я, знаешь ли, играя в принцесс и принцев, как-то рассчитывала, что принц будет мой личный, а не поделенный. Пусть, даже и с лучшей подругой.
— Хорошо, тогда я попрошу отца расторгнуть помолвку с Дафной...
— Нет! — оборвала меня Панси.
— Нет? — изумился я.