Дойдя до двери, Билл со стуком опустил свой свёрток на крыльцо и начал искать в карманах ключи. Я так и не понял, отчего он ещё и не пнул свою ношу, чтобы сразу обозначить, кто в доме хозяин. Он распахнул дверь, зажёг свет внутри, взялся за свёрток одной рукой и волоком затащил вовнутрь. Дверь закрылась и послышался звук запираемого замка. Я тут же подбежал к двери, направляя свою палочку:
— Алохомора! — шепотом сказал я. Из дома слышались те же самые чавкающие звуки и скрип половиц, а потом что-то со скрежетом пружин было помещено на диван
— Ну, снова здравствуй, любимая! — раздался хриплый бас Билла, за которым последовал гнусный опереточный смех. — Теперь нам с тобой точно никто не помешает!
Я услышал яростное мычание в ответ и вопросительно посмотрел на крёстного. Тот отрицательно покачал головой.
— Ну, что ты дёргаешься, дура? — ласково сказал Билл, и послышался треск разрываемой ткани. — Сейчас тебе будет немножко больно, зато потом — приятно! — и снова мычание. — Ты, что, хочешь поорать? Ори, я даже кляп достану!
— На пёмош! — раздавшийся вопль, переходящий в ультразвук, резанул по ушам. Сириус моментально пнул дверь так, что она влетела внутрь, и сам заскочил следом, вытаскивая палочку.
— Стоять, маггловский выродок! — заорал он. Билл, который уже спустил штаны до колен, но ещё был в трусах, попытался было вскочить, но крёстный мощно лягнул его ногой в грудь так, что Уизли отлетел к стене. На Флер, кроме верёвок на запястьях и лодыжках и обрывков одежды, больше ничего не было. Я вдруг понял, что совершенно не в состоянии сосредоточиться на том, что происходит с Биллом и что орёт крёстный. Ноги стали ватными, а в штанах появилось вполне объяснимое давление.
— Что вам от меня нужно? — захрипел Билл, пытаясь подняться.
— Твоя никчемная жизнь и твоя сучка! — крикнул крёстный, подходя к нему.
— Забирайте её, только не убивайте, прошу вас! — заныл сквозь хрипы старший Уизли, и струйка, текущая по его ноге на пол, моментально вывела меня из состояния эйфории, в которое меня повергло лицезрение многочисленных ничем не прикрытых достоинств Флёр.
— Какая гадость! — сказал Бродяга и апперкотом отправил Билла в нокаут. — Петрификус Тоталус!
Только я двинулся к девушке, как она сразу завизжала. Поняв, что в маске Пожирателя, ну, точнее, маске Весёлого Пожирателя, вряд ли я смогу её к себе расположить, я сорвал и маску и мантию, сразу набросив мантию на Флёр.
— Флёр, успокойся, это я, Гарри! — крикнул я, пытаясь перекричать девушку. — Флёр!
Она, наконец, меня услышала и перестала биться в истерике, но по-прежнему пыталась отползти от Сириуса.
— Не бойся, это мой крёстный Сириус Блэк. Твой отец сказал нам, что ты попала в беду! — я подходил к ней, протягивая пустые руки, чтобы она видела, что никакой угрозы я не представляю. Сириус тем временем тоже избавился от нашей маскировки и тихим, почти нежным голосом произнёс:
— Флёр, малышка, я здесь! Я никому тебя не дам в обиду!
— Онкл Сирю! — прошептала бедняжка и протянула руку, достав её из-под мантии. — Силь ву пле!
Сириус осторожно сел на краешек дивана, кутая Флёр ещё и в свою мантию, и подтянул девушку к себе, обнимая и гладя по головке:
— Не бойся, теперь всё будет хорошо, не волнуйся!
— Ки а эте терибль! — жаловалась Флёр. — Жаве теймен пёр!
— Я рядом, Гарри тоже рядом, не бойся! — он нежно поцеловал её в лоб, утешая. Девушка постепенно успокаивалась, и её всхлипы становились всё реже. Сириус взял её на руки и, переступая через островки плесени, полуразложившейся пищи и ещё неизвестно чего, чем был покрыт пол, вышел наружу.
— Ты можешь аппарировать? — спросил я его. Крёстный прислушался к своим ощущениям и кивнул. — Тогда я на метле рвану домой, а ты аппарируй на Гриммо, хорошо?
— Хотелось бы мне, чтобы ты и Гриммо называл домом! — буркнул Бродяга, легко перекладывая свою ношу на одну руку, чтобы другой достать палочку, и скосил глаза на девушку, которая, закрыв глаза, уткнулась мокрым носиком ему в шею: — Что-то у меня нехорошее предчувствие! — он повёл головой, будто ему верёвку на шею накинули.
— Ничего страшного! — ответил ему я. — Стерпится. Слюбится, — я шагнул вперёд и провёл рукой по волосам француженки: — Флёр, ты меня слышишь? — она едва заметно кивнула, не открывая глаз. — Сириус — совсем не дядя, помни это! Он — добрый, сильный и смелый и умеет любить, как никто другой! Ты меня понимаешь, Флёр?