Дамблдор и вправду появился раньше — на целых двадцать минут, но Молли накрыла на стол загодя и даже не поленилась на этот раз постирать скатерть. Уселись все чинно, и некоторое время он лишь пил чай, недовольно поблёскивая очками в мою сторону и кутая сморщившуюся кисть в рукав..
— Гарри, Гарри, Гарри, Гарри, — покачал он наконец головой. — Мог хотя бы меня спросить!
— Я спрашивал! — вздохнул я. — Доставал один из ваших портретов, что всегда ношу с собой, и спрашивал! А вы мне ничего не отвечали!
Для убедительности я полез в карман, где у меня была припрятана карточка с Дамблдором, но по ошибке промахнулся и достал из ниоткуда пачку сигарет, которую и выложил перед собой на стол.
— Что это? — в ужасе воскликнула Молли, а Рон, оторвав наконец взгляд от Флёр, уставился на упаковку.
Джинни и Гермиона синхронно вытаращили глаза.
— Он курит, — горестно сообщил всем Дамблдор.
— Он ещё и курит! — скандальным голосом воскликнула Молли.
— А что он делает помимо курения? — блеснул стёклами Дамблдор.
— Он ещё и шляется где-то! — патетически воскликнула она, пытаясь схватиться за сердце.
Это она зря — не все же ещё поели! При виде колыхающихся телес, по которым пошли круги, словно от брошенного в воду камня, Флёр позеленела и отодвинула от себя тыквенный пудинг, от которого до этого смогла с отвращением съесть всего лишь ложечку.
— Как это понимать, Гарри? — поинтересовался он, выразительно глядя на меня поверх очков. — Мы же договорились, что ты сидишь тихо и никуда не выходишь! Этот мир слишком опасен для тебя!
— Представляете, в четыре часа ночи зашла проверить, а его нет! — возмущённо продолжила Молли! Ни в постели, ни в туалете, ни у девочек в комнате!
— Я ночевал у близнецов! — отозвался я.
— Хм… — задумалась Молли. — У них-то я и не догадалась проверить!
— Не понял, — широко улыбаясь, спросил Рон, — а в чьей комнате должен спать Гарри?
Я вздохнул. Помог, что уж там!
— Так где ты был, Гарри? — ласково поинтересовался Дамблдор.
— Известно, где, — вклинился “Билл”. — Дело-то молодое!
— Молодое? — озадаченно спросил Дамблдор и на некоторое время замолк, видимо, пытаясь вспомнить, что он такого делал в молодости.
Ему в голову ничего не пришло, зато на высоте оказался Рон.
— По бабам, что ли, бегал? — радостно воскликнул он.
— Что за выражения, мой мальчик! — буркнул Дамблдор. — Да-а, Гарри, не ожидал от тебя!
— Так гормоны же! — напомнил “Билл”.
— Его гормоны должны быть строго в пределах обозначенной территории! — голосом мудрого терпеливого старца, мечущего бисер своего всезнания перед неблагодарными свиньями, произнёс Дамблдор. — Он слишком наивен, слишком молод и неподготовлен к встрече с жестокой реальностью! Вот, к примеру, есть Джинни! По-моему, прекрасный объект для приложения гормонов. Добрая, заботливая… Она и убережёт тебя от забот, и накормит…
Слово “верная” он не упомянул. Может, знает что-то?
— А Гермиона? — на всякий случай поинтересовался я. — Почему не Гермиона?
— Да, почему? — удивилась та.
— Гермиона — прекрасная девочка, — согласился Дамблдор и принялся её разглядывать.
Разглядывал долго и откровенно, что начало вгонять её в краску. Убедившись, что она уже стала цветом напоминать помидор, он удовлетворённо кивнул и блеснул стёклами.
— Прекрасная, но не для тебя, — подвёл он итог наблюдениям. — Она предназначена твоему лучшему другу Рону. В ней есть стержень, который ему нужнее. Если ты желаешь добра своему другу, если печёшься об общем благе, то ты сделаешь правильный выбор.
Гермиона послушно соглашалась, но мне отчего-то казалось, что она готова заплакать.
— А если мне нравится другая девушка? — спросил я.
— Мой мальчик! — с чувством ответил Дамблдор. — Вот как раз об этом я хотел с тобой поговорить! Ты должен понять, что помимо какого-то непонятного личного счастья есть ещё общее благо. Нельзя всех осчастливить, не пожертвовав собой! Ты думаешь, ты победил Волдеморта? Нет, ты забыл про самопожертвование, про общее благо — и Волдеморт вернётся… Важны твои поступки, мой мальчик, а не то, что при этом происходит…
Молли довольно кивала в такт его словам. Гермиона просто кивала. Джинни придирчиво разглядывала свои ногти. “Билл” и Флёр безмолвно таращились с ошарашенным видом. Рон сверлил глазами пачку сигарет. Я размышлял, показалось ли мне, что в соусе к мясу что-то шевелится или нет. Дамблдор тяжело вздохнул и потупился, а потом, словно что-то разглядев, медленно отстранился, откинувшись на спинку стула.