— Привет, — тихо сказала она, не поворачиваясь.
— Привет, — откликнулся я. — Прогуляться не хочешь?
Она повернулась на секунду, чтобы бросить на меня укоряющий взгляд. Ну да, как же я забыл? Сама же сказала, что она за мной хоть на край света.
— Мы с тобой могли бы исчезнуть на несколько дней, — предложил я.
На этот раз она на меня смотрела дольше. Всё-таки, удивительная сила воли — она не просто стоит с закрытым ртом, а вообще не произносит не звука. Пять молчания минут здесь и ещё сорок пять — за завтраком. Может, это и не мировой рекорд, но уже явно гроссмейстерский результат. Надо отдать ей должное — за прошедший год она удивительно повзрослела, из легкомысленной девчушки превратившись в красивую девушку… Через два месяца ей — пятнадцать, подумать только!
— Я думаю, мне стоит собраться, — наконец произнесла она. — Минут десять, не меньше.
— Я буду ждать здесь, — склонил я голову, а она присела в ответ.
Должно быть, я долго смотрел ей в след, поскольку из задумчивости меня вывело нетерпеливое покашливание. Я обернулся и наткнулся взглядом на змеек, которые, тесно придвинувшись друг к дружке, внимательно за мной наблюдали.
— Любит — не любит, — задумчиво произнесла Дафна.
— Скорее любит, чем не любит, — серьёзно кивнула Панси.
— Ты что это задумал? — поинтересовалась Дафна.
— Ещё и полдня не прошло с момента, как мы милостиво согласились выйти за него замуж, а он уже намыливает лыжи с молоденькой девицей, — хмыкнула Панси.
На самом деле, технически мы уже были женаты. С момента, как перстни оказались на тонких пальчиках моих невест, обратного хода уже не было. Перстни не снимаются и не исчезают. После того, как я в первый раз увидел их на своих пальцах, Сириус прочитал мне достаточно пространную лекцию по поводу этих артефактов. Пример единственной ситуацией, в которой перстень мог исчезнуть, случился не далее, как вчера, когда Дафна и Панси утратили имевшиеся у них до этого перстни, надев на пальчики принятые от меня. У Дафны раньше был перстень с сапфиром, а у Панси — такой же рубиновый, как тот, что красовался на моём пальце.
Итогом вчерашнего события было то, что мы трое почти полностью потеряли свободу в отношениях с посторонними. То есть, реши я сейчас поцеловать другую девушку, это вполне могло самым негативным образом сказаться на моём здоровье. Отчасти это и было причиной того, что Астория так рассердилась… не на меня даже, — она же понимала, что я не могу заставить появиться из ниоткуда третий перстень, — а на ту часть регламентирующей семейные отношения магии, которая решила, что перстень ей носить ещё рановато. Обратной же стороной ношения девушками моих колец было то, что с этого момента мы в своих отношениях считались взрослыми, и если раньше Дэниелу приходилось буквально закрывать глаза, притворяясь, что мы с его дочерью не ночуем в одной постели, то теперь это вообще перестало быть его заботой.
— На самом деле, так оно и есть, — кивнул я. — Я вас собираюсь оставить одних… На целых пятнадцать минут.
— И всё-таки, что ты задумал? — повторила Панси.
— Я готова! — сказала появившаяся Астория, спасая меня от необходимости немедленно отвечать на вопрос.
Она сменила сарафан, в котором была утром, на летнее платье с плечиками, надела шляпку и туфли на низком каблуке. В руках у неё был небольшой походный ридикюль. Я принял поклажу, подал ей руку и склонился, чтобы поцеловать. Она в испуге зажмурилась, да и у меня в груди тоже похолодело. Деталей Сириус мне тогда не раскрыл, да и я не был особенно заинтересован, но слова “весьма неприятные” про последствия такого поступка он повторил несколько раз. Губы были мягкими, со вкусом клубники.
— Погляди, он ещё и целуется с этой вертихвосткой! — облегчённо выдохнула Дафна, которая тоже была в курсе возможных результатов.
Астория удивлённо распахнула глаза и позволила себя утащить по коридору на выход. Отправившиеся за нами змеи даже не скрывали довольных улыбок, которые довольно точно отражали мои чувства по поводу случившегося. Мороженое окончательно подняло настроение Астории и на время утихомирило Дафну и Панси, которые, следуя за нами в паре шагов, не уставали отпускать ядовитые шпильки — всё по поводу того же изменника и молоденькой разлучницы.
— Так что ты задумал? — спросила теперь уже Астория.