В один из вечеров, когда август уже перевалил через свой экватор, Панси с Дафной отправили куда-то Асторию и заперли дверь спальни, где обычно мы ночевали. Это выглядело многообещающе, хотя и были они одеты вполне буднично, в пижамы из шорт и футболок с короткими рукавами. Они забрались на кровать и дружно похлопали по оставленному между собой пространству — как раз, чтобы вместить меня.
— Поиграем? — спросила Дафна.
— Конечно, — согласился я. — А во что?
— В плохого полицейского, — предложила Панси.
— А кто хороший, кто плохой? — поинтересовался я.
— Все плохие, — радостно заявила Дафна. — Прямо звери какое-то! Так будешь?
— Что я, дурак, что ли, отказываться, когда зовут две такие красивые девушки, — пробурчал я, забираясь к ним.
— Лесть тебе не поможет! — решительно произнесла Панси, толкая меня в грудь и заваливая на спину.
— Сейчас меня будут бить, — грустно заключил я.
— Может быть, даже ногами! — пообещала Дафна. — Переворачивайся на живот и вытягивай руки!
— А зачем? — поинтересовался я, укладываясь кверху задом.
— Разговорчики! — прикрикнула Панси, а потом, смягчившись, пояснила: — Может, мы тебя отшлёпать захотим!
— Отшлёпать — это хорошо! — заулыбался я. — Может, шорты тоже снять?
— Не надо! — чересчур поспешно остановила меня Дафна. — Достаточно и того, что ты без футболки.
— Мы тебя привяжем, ты не против? — спросила Панси.
Я помотал головой, и она ловко обмотала отрезок верёвки — они уже и верёвку припасти успели! — вокруг моего запястья, а другой конец привязала к стойке в углу кровати. Дафна сделала то же самое с другой рукой. Потом они примотали и мои ноги тоже. А зачем, спрашивается? Я же им говорил, что владею магией, не требующей палочки.
— Ой, а ноги не надо привязывать! — воскликнул я.
— Молчать! — скомандовала Панси, шлёпнула меня — как обещала — по заду и смеясь упала сверху.
Дафна тоже прыснула. Не понял. Они, что ли, пьяные?
— Ты с нами или ты против нас? — спросила она, давясь. — Если против, то мы тебя и отвязать можем…
— Не надо! — воскликнул я. — Не надо отвядывать! Признаю, был неправ. Что угодно, только не отвязывайте!
— Вот, так-то лучше, — удовлетворённо заключила Панси, подёргав за верёвки, и уселась мне на поясницу, словно прокатиться решила.
— Теперь он у нас заговорит! — зловеще хихикнула Дафна и тоже села на меня, разместившись на плечах и лицом к Панси.
Неплохо задумано, кстати! Мне сразу стало жарко — даром, что окошко нараспашку!
— Что пили? — поинтересовался я.
— Воду, — недоумённо ответила Панси, а потом они, видимо, переглянулись и звонко расхохотались. — Вот же придумал! — весело добавила она.
Они обе что-то мурлыкали себе под нос, понемногу двигаясь на мне, а потом их мурчание стало прерываться странными звуками… Вроде как хлюпает что-то… засасывает и хлюпает…
— Вы что там делаете? — подозрительно спросил я и попытался вывернуть голову, чтобы посмотреть, но затылком упёрся в попку Дафны.
— М-м-целуемся, — ответила она. — М-м-а что, м-м-нельзя?
Это, она, конечно, меня в заблуждение вводит, но мысль уже успела проскочить мимо выставленного мною шлагбаума здравого смысла, отчаянно визжа шинами на поворотах, ворвалась в страну фантазий и принялась там всё крушить, вызывая в моём воспалённом сознании отнюдь не целомудренные образы. Я дёрнулся. и тут меня пробило — они сидят на мне и ёрзают!!! Услышав моё участившееся дыхание, они просто-таки взорвались смехом.
— Ага! — воскликнула Панси. — Действует!
— Я больше не буду! — завопил я. — Я всё скажу, только развяжите!
Главное — чтобы руки освободили!
— Ну уж нет! — мстительно заявила Панси.
— Именно! — подбодрила её Дафна.
— Сначала ты нам всё расскажешь, а там уж мы посмотрим! — объяснила она правила игры.
— Точно! — поддакнула Дафна.
— Всё расскажу! — послушно взмолился я.
Руки прямо чесались что-нибудь потрогать или погладить.
— Расскажешь? — Панси перегнулась через бедро Дафны, чтобы заглянуть мне в глаза: — А что это ты вчера в одиннадцатом часу делал с Лизой в беседке?
— Это враньё! — сразу заявил я. — Гнусный поклёп недоброжелателей! Я требую адвоката!
— Гробовщик уже выехал, — небрежно бросила через плечо Дафна.
— Мы же в кустах сидели и смотрели, — пояснила Панси. — И облизывались.