— На полу, не видишь, что ли? — буркнул я в ответ, подбирая мантию-невидимку. Поезд тронулся. — У тебя запасной метлы с собой нет?
— Не поверишь, но есть, — откликнулась она. — Как там мой любимый дядюшка?
— Не поверишь, даже не встал с постели, чтобы проводить, — язвительно сообщил я и вздохнул, тронув её за руку: — Да не волнуйся, он же не буйный!
Нимфадора улыбнулась и потрепала меня по плечу.
— Я рада, что ты не превращаешь глубокий сон Сириуса в трагедию, — сказала она. — Тем не менее, нам, вроде как, пора!
Мётлы она оставила в коридоре. Добравшись до последнего вагона, отперла заднюю дверь и, не задумываясь, выпрыгнула. Я последовал за ней, и ещё через минуту мы неспешно барражировали под облаками в сторону Хогвартса, мило болтая о всяких безделицах, а я временами искоса на неё поглядывал. Вот странно — женитьба Сириуса на Флёр, которая была значительно младше Тонкс, мне мезальянсом не казалась. Может, отчасти потому, что Бродяга не успел повзрослеть на те двенадцать лет, что провёл в темнице, и остался всё тем же дурашливым сорви-головой, что был в свои двадцать лет, а морщины на его лице я отчего-то просто игнорировал. С другой стороны, Римуса я ощущал на все его годы, и в том, что Нимфадора в итоге выйдет за него замуж, мне виделась какая-то неправильность…
Приблизившись к замку, мы снизились, и она постучала в ворота. Как ни смешно, но я всё подспудно ожидал, что нам откроет Снейп, который нарочно придёт, чтобы поиздеваться и надо мной, и над ней. Но нет, не пришёл. Разумеется, он ещё должен быть жив, но — ненадолго. Хоть Волдеморт и согласился, что у Сириуса причин убить Снейпа больше, чем у него, и даже не встретил в штыки просьбу дождаться, пока Сириус проснётся и получит шанс на месть, тем не менее с каждым днём, что Снейп оставался в его свите, вероятность того, что на следующий он переметнётся либо к “западникам”, либо к Светлым, росла, как на дрожжах, — предатель, он везде предатель, — и оставлять такую прореху в своей защите Волдеморт не собирался, всё же он совсем не дурак. Ворота же открыл, как ни странно, Руфус Скримджер собственной персоной.
— Босс! — быстро склонила голову моя спутница.
— Бывший, — решительно отрезал он. — Бывший аврор и бывший министр.
— Только не говорите мне, что вы теперь вместо Филча! — взмолился я. — Как же я теперь буду убегать на обед в Хогсмид?
— Босс? — повторила Нимфадора.
— Мистер Поттер, — кивнул он мне. — Я запомню ваши слова насчёт Хогсмида!
— Мистер Скримджер! — поздоровался я.
Нимфадору отсылать он тоже не стал, добавляя непонятностей в уже образовавшуюся внушительную кучу. Ужин был в разгаре, и я тихонько прошёл к столу Гриффиндора, за которым отчего-то сидели две красивых девушки в мантиях Слизерина. Одна светленькая, а другая — тёмненькая. Обернувшись к слизеринцам, я обнаружил разместившуюся между двух кавалеров девушку с Рейвенкло, и кивнул сам себе — так и должно быть! Поэтому я просто сел между Дафной и Панси, с некоторым подозрением глядя на десерт, который вместо тыквенного печенья был скорее похож на наполеон. На меня сразу вытаращился Рон, который, похоже, разрывался между двумя неотложными делами — завидовать и изобличать — и не обращал при этом внимания на ожесточённо дёргавшую его за рукав сидящую рядом Ромильду Вейн.
— Как прошло? — поинтересовалась вполголоса Панси.
— Без жертв и разрушений, — откликнулся я. — С моей стороны.
— А Малфой? — спросила Дафна.
— Обманул, — вздохнул я. — Не пришёл, гад!
Они прыснули в кулачки, и Гермиона неодобрительно покосилась в мою сторону. Ну, правильно — мало того, что я практически растлил двух ничего не подозревающих жертв, одну из которых она в своё время даже назначила своей подругой, так ещё и за столом веду себя неприлично. Наполеон, как ни странно, оказался наполеоном, а не умелой тыквенной имитацией. За столом преподавателей помимо Скримджера, которого, как мне показалось, назначили очередным Инспектором, сидела подозрительно кого-то мне напоминающая молоденькая колдунья с копной золотистых волос, вкупе с чёрными глазами представлявших собой весьма необычное сочетание. Когда с десертом было покончено, слово взял Дамблдор. Я обратил внимание на то, как он кутает свою уже практически бесполезную левую руку.
— Друзья! — сказал он, усилив голос Сонорусом. — Коллеги и дорогие ученики! Я хотел сказать, что новый учебный год сулит нам много испытаний столь страшных, что наверняка не все смогут встретить его окончание…
— Дамблдор! — послышалось сдавленное шипение МакГонагал.
— То есть, я хотел сказать, — поправился Дамблдор, кашлянув в кулак. — Министерство, которое продолжает за моей спиной…