Он поймал такси, назвал адрес, и машина помчалась по направлению к крутым кварталам города.
Через десять минут Мэддокса уже проводили в обшитый панелями кабинет доктора Айэна Корвуса. Там было шикарно. В углу красовался камин, отделанный розовым мрамором, и сразу несколько окон выходило на Центральный парк. Сам британец стоял у стола, беспокойно роясь в каких-то бумагах.
Мэддокс, стиснув руки перед собой, остановился в дверях, ожидая, пока его заметят. Корвус страшно нервничал: тонкие-претонкие губы поджаты, подбородок выставлен вперед и торчит, точно нос корабля. Черные волосы зачесаны назад — наверняка по последней лондонской моде, думал Мэддокс. На Корвусе был отличный темно-серый костюм и новехонькая рубашка от «Тернбулл энд Эссер»[6], в которой кончики воротника пристегиваются пуговицами. Ко всему этому полагался алый шелковый галстук.
Вот уж кому медитация сейчас не помешает, решил Мэддокс.
Корвус оставил свои бумаги и глянул поверх очков.
— А-а, уж не Джимсон ли Мэддокс вернулся с поля боя! — Его британский акцент прозвучал заметнее, чем обычно.
Корвус был примерно одного возраста с Мэддоксом — тоже чуть старше тридцати, но мужчины настолько отличались друг от друга, что казались обитателями разных планет. Странно — вместе их свела какая-то татуировка…
Корвус протянул руку, Мэддокс взял ее и ощутил уверенное пожатие, ни слишком длительное, ни чересчур короткое, не слабое, но и не напористое. Мэддокс подавил нахлынувшие чувства.
Это человек, вытащивший его из тюрьмы Пеликан Бэй.
Корвус взял Мэддокса под руку и провел к креслам, занимавшим дальний угол кабинета, прямо перед бесполезным сейчас камином. Корвус отошел ко входу, что-то сказал секретарю, потом запер дверь и сел напротив Мэддокса, беспокойно меняя положение ног, пока наконец не устроился более-менее удобно и наклонился вперед; лицо его буквально рассекло воздух, глаза горели.
— Сигару?
— Это я раньше курил, а теперь бросил.
— Молодчина. Не возражаешь, если я?..
— Черт, конечно, нет.
Корвус вынул сигару из специальной коробочки с увлажнителем, отрезал кончик. Прикурил, подождал, пока сигара хорошенько разгорится, затем опустил ее и сквозь клубы дыма поглядел на Мэддокса.
— Рад тебя видеть, Джим.
Мэддоксу нравилась манера Корвуса: тот всегда относился к Джимсону с безраздельным вниманием и разговаривал с ним на равных, как и подобает такой птице высокого полета. Этот Корвус горы свернул, чтобы вызволить его, Мэддокса, из тюрьмы, но, сделав один-единственный телефонный звонок, мог упечь обратно. Вот два факта, которые вызывали у Мэддокса сильные и противоречивые чувства, в которых он и сам пока не разобрался.
— Итак, — проговорил Корвус, откидываясь назад и выпуская струйку дыма.
Что-то в его манере всегда беспокоило Мэддокса. Он вытащил из кармана карту.
— Вот, нашел среди барахла, которое тот тип тащил с собой.
Корвус, нахмурившись, развернул карту. Мэддокс ожидал радостных возгласов. Их не последовало. Лицо Корвуса побагровело. Он резко швырнул карту на стол. Мэддокс наклонился за ней.
— Оставь себе, — бросил Корвус. — Кому она нужна? Где блокнот?
Мэддокс начал издалека.
— Вот как вышло… Я шел за Уэзерсом к Высоким Плоскогорьям, и он меня просто доконал. Я две недели прождал, пока он покажется. Ну, появился в итоге. Я устроил засаду и пристрелил его.
Воцарилась напряженная тишина.
— Ты его убил?
— Да. А по-вашему, лучше б он побежал к легавым и растрезвонил всем и каждому, что вы урвали его кусок, или как это там называется? Уж поверьте мне, Уэзерса нельзя было не грохнуть.
Продолжительная пауза.
— А блокнот?
— Так в том-то и дело, что не нашел я блокнот. Только карту. И еще вот это. — Мэддокс достал из сумки металлический ящик с переключателями и светодиодным экраном, выложил на стол.
На ящик Корвус даже не взглянул.
— Ты не нашел записную книжку?
Мэддокс сглотнул.