— Все это одни только домыслы.
— Джакарта открыла мне глаза на многие вещи. И многому научила. Взгляните.
Я выставила вперед ногу. Мои сногсшибательные туфли, конечно, были менее дорогими, чем у Джакарты, но каблуки имели не менее острые.
— Этим каблучком можно легко выбить глаз. Здорово, правда?
Он покраснел до корней волос.
— Вам пора.
Я приняла исходное положение:
— Еще нет. Вы знаете, на кого Ривера и Норт работали на самом деле?
Первый раз за все время разговора его сдержанные манеры дали сбой. Я застала его врасплох.
— По моим расчетам, получается так. Решив нанять со стороны консультантов по вопросам безопасности, вы связались со своими знакомыми в Вашингтоне. С некоторыми из старых ребят, портреты которых висят в вашем холле. Они работали или продолжают работать в Управлении национальной безопасности, Разведывательном управлении министерства обороны, ЦРУ. Не так ли? Я правильно рассуждаю? И вы попросили их порекомендовать нужных вам специалистов.
Джордж тяжело задышал.
— Тим и Джакарта связались с вами, возможно, не называя своих имен. Вы договорились с ними, что оплатите труд переводом денег на их счет в Цюрихе, если я не ошибаюсь. Они периодически присылали вам отчеты о проделанной работе, по которым вычислить их было никак нельзя. Мой вопрос состоит в следующем: на кого они работали? На вас, на ЦРУ или на всех вместе?
У Джорджа побагровели лицо и шея.
— И последнее, Джордж. Как я поняла, вам нравится смотреть дальше своего носа. В связи тем, что я являюсь носителем конфиденциальной информации, не стоит ли мне постоянно ожидать удара в спину?
— Если вы боитесь меня, то зачем пришли?
— Для того чтобы узнать ваши планы относительно меня. И предупреждаю: Джакарта дала мне свою визитную карточку. По-моему, это означает одно: если со мной случится хотя бы малейшая неприятность, они с мужем набросятся на вас как блохи на собаку. Не советую вам знакомиться с тем, как стреляет Джакарта. Результаты далеко не самые изящные.
Джордж ослабил узел галстука.
— Всего хорошего, Джордж. Если вам понадобится юрисконсульт, обращайтесь ко мне. Я знаю замечательного юриста. — Я направилась было к двери и хлопнула себя полбу. — Постойте, о чем я только думаю? Нанять его вы не сможете. Он занят составлением иска, отвечать по которому придется вам.
Я прошла мимо конторки, глядя под ноги. Эмбер с грохотом вскочила со стула и догнала меня. Она была похожа на персонаж какой-то чрезвычайно страстной пьесы.
— Пожалуйста, позвольте объяснить. Он сказал, что это вам не повредит. Я не думала…
— Начинайте думать, Эмбер. Делайте это каждый день. Может, войдет в привычку.
— Он сказал…
— Он хотел, чтобы я отключилась на то время, пока он нашпигует мой дом и телефон «жучками». И вы помогли ему. На вечеринке в мою честь!
Эмбер приложила руку ко рту.
— Увольняйтесь из «Мако». Уходите отсюда.
Эмбер заплакала.
— Прямо сейчас. Просто скажите им, что вы уходите, дабы не подвергать испытаниям свою бессмертную душу.
Я двинулась на выход.
— Но я уже это сделала. Не презирайте меня. Я уже подала заявление.
— Прекрасно, желаю получить хорошую рекомендацию.
— Да мне не нужно. Я уже нашла другую работу, у вашей кузины Тейлор. Продавать дамское белье графини Зары.
Мой хохот потряс железобетонные стены здания.
Глава 36
На отпевание Адама собралось множество народу — коллеги, аспиранты, товарищи по команде пловцов… Маленькая, освещенная солнцем церковь едва вместила всех желающих. Джесси доверили первому читать из «Книги общих молитв»: «Но души добродетельные пребывают в руках Бога, и никакие мучения их не коснутся». Зрелище было такое, что удивило бы Адама, заставило бы его покачать головой: Джесси Блэкберн в католическом храме, с открытым сборником отрывков из Библии в руках!
— «Их дела походили на бедствие, а их уход от нас был похож на полное уничтожение, но да будет мир праху их».
Джесси читал твердым голосом, но когда дошел до места: «Те, кто верует, будут жить с ним в любви; во имя благоволения и милосердия ждите тех, кого он избрал», — голос его задрожал.
Это было выше его сил: Адам, вера, горе от утраты. Он поставил палец на последнюю строчку и посмотрел на нас. Глаза, полные слез, лучше, чем губы, выразили все, что Джесси хотел сказать.