Согласно Лейбницу, физический мир причин и эффектов создавал внутреннюю гармонию моральной целесообразности мира. Читая Лейбница, Кант начал представлять человечество участвующим не только в природных процессах, но и в достижении основной цели развития Вселенной.
В тоже время заинтересованный философией Кант прочитал труды шотландского философа Давида Юма. Его впечатлила мысль Юма о том, что только опыт может быть основой всякого знания. Это был новый научный подход. Но Кант обнаружил, что невозможно принять все скептические выводы, которые философ делал на основе своего жесткого эмпиризма. Юм утверждал, что все воспринимаемое нами — последовательность впечатлений, а это значит, что понятия причины и следствия, тела и вещи, даже заботящийся о мире Бог-создатель являются только нашими верованиями или предположениями. Ни одно из них никогда не может быть воспринято опытным путем.
Удивительно, но Кант воспринял и эмоциональные взгляды Руссо. Первый романтик, Руссо был самым неакадемичным из всех философов, более доверяя личному самовыражению с помощью чувств, чем рациональной мысли. Его защита свободы вдохновила французских революционеров. Кант мог быть по характеру довольно сухим человеком, но в философии Руссо было что-то, что отзывалось и в его глубоко спрятанных эмоциях. За маской холодного ученого билось сердце скрытого романтика, и это впоследствии станет очевидным в его философии. Но в то время все эти мыслители — Ньютон, Лейбниц, Юм, Руссо — оставались только частями разрозненной мозаики. До тех пор пока Кант не нашел способа соединить и осмыслить эти части, он не смог создать свою оригинальную философию. Столь нелегкая задача заняла у него много времени.
Возможно, Кант стал более нетерпеливым, потому что после этого с ним произошел странный случай. Вместо очередного серьезного научного трактата он опубликовал сатирическое произведение «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизика». «Духовидец» в заглавии — шведский мистик Сведенборг известный своими описаниями собственных долгих путешествий по аду и раю. В 1756 году Сведенборг опубликовал восьмитомное сочинение "Arcania coelestia"("Секреты рая").
К сожалению, оно продавалось не очень хорошо, и за 10 лет было продано только четыре экземпляра. Один из них, как сейчас известно, был приобретен Кантом. Эти тома метафизических россказней оказали на него огромное влияние — достаточное, чтобы написать на них сатирическую пародию. Как, издеваясь, пишет в своем предисловии Кант, автор с определенной долей смирения признает, что он слишком простоват, чтобы постичь истину некоторых из приводимых рассказов. Он обнаружил, — как и всегда, когда нечего искать, — что ничего не обнаружил. И все же очень скоро становится понятным, что за насмешками Канта над солнечными, эфирными мыслями-мирами, вырастающими из обманных понятий, стоят более глубокие вещи. За его обоснованными шутками и интеллектуальным презрением безошибочно можно обнаружить глубокий интерес к идеям Сведенборга. Кант хотел верить в метафизику (хотя и не в столь выходящей за пределы разума форме), но его интеллектуальный уровень стал в этом помехой.
Стиль произведений Канта известен своей скучностью и сложностью, но при всем том его лекции представляли собой нечто совершенно противоположное. Он был столь невысок, что над кафедрой возвышалась только голова с хорошо запоминающимися чертами. Но эта говорящая голова была полна остроумия, потрясающей эрудиции и идей. Его лекции были «хитами», и слава о нем вскоре распространилась, поддерживаемая публикуемыми им трактатами на научные темы. Его знаменитые летние лекции по географии всегда привлекали толпы людей, не принадлежащих к университету. Эти лекции читались в течение 30 лет, за Кантом закрепился титул лучшего университетского преподавателя физической географии, несмотря на то, что Кант никогда не знал гор и, возможно, никогда не видел моря (которое было всего в 20 милях). Его яркие и детальные описания создавали мифы об отдаленных землях, которые он с огромным энтузиазмом рассказывал длинными зимними вечерами, когда холодный туман с Балтийского моря стелился по улицам маленького провинциального Кенигсберга.
Кант стал читать лекции и по философии, и вскоре стало очевидно, что он прекрасно знает и заброшенные территории этики и эпистемологии, и затерянные миры логики, и даже весьма отдаленные от цивилизации районы метафизики. Между тем из-под его пера продолжали выходить трактаты на более понятные темы, такие, как фейерверки, искусство обороны и теория небес. Несмотря на это, Канту дважды было отказано в должности профессора университета Кенигсберга. Причины отказов неясны, но некоторые видели в этом элементы провинциального снобизма. Или, может быть, его просто не любили. Тем не менее Кант любил свой Кенигсберг. Когда ему предложили престижный пост профессора литературы берлинского университета, он отказался.