Кэрах ушел, Лирмалис тоже растворился в толпе, демону ничего не оставалось кроме как следовать за госпожой и стараться не терять из виду ее голубые одежды и изящные золотые украшения в прическе.
Миледана здоровалась со знакомыми и иногда кивала в сторону Аэриса, рассказывая о своем новом приобретении, демоне-секретаре. Когда она вместе с другой дамой в ярких красных одеждах уселась на один из многочисленных диванов, то махнула рукой Аэрису, отпуская его.
С этого момента начиналась его настоящая работа.
Он очень хотел не подвести, показать себя. Не столько Миледане, сколько самому себе, что он годится не только как раб для удовольствий и за многие годы его память не стала слабее.
Но зал оглушал, наваливался густыми ароматами пищи, духов и благовоний, многочисленными разговорами, смехом и откуда-то перезвоном колокольчиков. Аэрис ощущал себя слепым и глухим, только часто ловил на себе заинтересованные взгляды: демоны оставались диковинкой. Хотя сейчас никто не пытался к нему приблизиться, и это было в новинку.
Глубоко вздохнув, Аэрис попытался взять себя в руки. Он не просто раб для удовольствий, сегодня у него куда более важное дело.
Он продолжил неторопливо ходить по залу, вслушиваясь, но теперь старался не только уловить разговоры, но и по паре фраз понять, стоит их слушать и запоминать или нет. И вскоре Аэрис был вознагражден. Он остановился за диваном, смотря в сторону и вслушиваясь в разговор о своих хозяевах: раба, одного из многих в этом зале, попросту не замечали.
— У них мать была сумасшедшая, — толстяк в алом отщипывал виноградины с блюда и довольно отправлял их в рот. — Я знал лорда Тамриса Кантариона, он действительно любил ту женщину, но она была совершенно дикой. Откуда-то с севера, хорошо хоть, не дикарка.
— Вроде бы дочь благородного семейства из северного княжества, — спокойно заметил его собеседник. Собранный, спокойный, с поседевшими висками, в одеждах густого синего цвета.
— Да все за пределами империи те еще дикари! Но Тамрис ее любил. Вот и потакал, у него рабов-то почти не было, она признавала только слуг. Вот и дети такие же.
— Это их дело, — сдержанно ответил человек в синем.
Но толстяка в красном было не остановить. Он закинул в рот еще несколько виноградин и знаком приказал рабу наполнить кубок. Явно далеко не первый за этот вечер.
— Это может стать и нашим делом, — заявил толстяк. — Когда ты в последний раз видел императора без его кахъяса? Вот именно. Вместо того, чтобы обращаться к маршалам и советникам, он слушает не того человека.
— Тамрины всегда были опорой императорской власти.
— И я всегда считал их безумными! Кто в здравом уме согласится принять Знак? Тем более, аристократ!
— Тамринами всегда управлял дворянин. Кахъясом может быть только отпрыск благородного семейства. Ты знаешь, это закон.
— Кахъясом может быть только безумец, — продолжал ворчать толстяк и гнуть свое. — Ты же слышал, как он выжигал разум пленным? Никого не щадил.
— Это слухи.
— Лорд Тамрис обладал большими способностями. Говорят, дети ничуть не слабее него. А леди Миледана пошла в мать, настоящая красотка.
Аэрис видел, как губы человека в синем тронула едва заметная улыбка. Видимо, с последним утверждением он был согласен.
— Я даже думал предложить выдать ее замуж за моего среднего сына, — продолжал толстяк. — Но Кантарионы всем отказывают. Норовом леди пошла в отца, выбирает тщательно. А брат не настаивает.
— Она богатая и знатная невеста. Может позволить себе выбирать.
— Младший Кантарион быстрее женится. Перед ним и так распахнуты двери всех домов, а девицы о нем вздыхают. У тебя ведь тоже есть дочь?
— Есть, — сдержанно ответил мужчина в синем.
— Смотри, как бы она однажды не заявила, что замуж пойдет только за Лирмалиса!
— Она покорна моей воле.
— Все отцы так думают.
Это явно было что-то личное для толстяка, потому что он залпом допил вино и приказал налить еще. Наклонился к собеседнику и сказал ему явно доверительно — но был достаточно пьян, чтобы не шептать, и Аэрис мог услышать:
— Говорят, младший Кантарион успел ввязаться в заговор против императора. Поэтому оказался в сердце бунта.
— Глупости, — равнодушно бросил мужчина в синем. — Если вы действительно знали лорда Тамриса, то должны понимать, его сын не пойдет против императора и брата, который стоит рядом с этим императором.
— И правда. Тамрины всё равно долго не живут, достаточно подождать, и титул будет его. Я слышал, Кэраха и так хотят по-тихому убрать.
Их разговор перешел на то, кто какую должность получил в последнее время, и Аэрис оставил мужчин, пытаясь отыскать Миледану. Когда он сел у ее ног, как верный раб, она бросила быстрый взгляд, но продолжила разговор с другой дамой.
Едва та ушла, Миледана кивнула на диван рядом с собой:
— Садись. Рассказывай.
Аэрис не знал, почему она так торопится узнать, а не подождать до дома. Он сам оглянулся, убедившись, что рядом нет чужих ушей, и только после этого пересказал.
— Сплетники! — с раздражением прошипела Миледана. — И до Лира добрались. Кэру император действительно доверяет, но не думала, что кто-то может действительно попытаться ему что-то сделать.
Миледана учила задавать вопросы и не бояться. С трудом, но Аэрис постепенно усваивал уроки и сейчас ему казалось, он многое не понимает из разговоров, потому что не знает вещей, которые были понятны и очевидны для местных.
— Госпожа… могу я спросить?
Она в нетерпении взмахнула рукой.
— Я мало знаю о тамринах.
— Отдельные воины, считаются лучшими, подчиняются только императору, что всегда бесит его маршалов, — Миледана явно думала о чем-то другом, рассеянно скользя взглядом по залу. Потом как будто спохватилась, нахмурилась и посмотрела на Аэриса. — О, ты ведь правда совсем не знаешь. Тамрины верны только своему кахъясу. А он верен императору. Но у них особо нет выбора, им всем ставят заговоренное клеймо. Оно не позволит идти против.
Аэрис слышал о таком. Даже видел в некоторых домах прежних хозяев, как для особо ценных рабов приглашали зачарователя. Он что-то нашептывал и водил руками, пока на теле раба ставили клеймо. С тех пор он не мог ослушаться — то ли испытывал при этом боль, то ли сразу умирал, Аэрис толком не знал. Рабам для удовольствий никто не считал нужным ставить такие клейма. Да и одному хозяину они точно всю жизнь не могли принадлежать.
— Наконец-то. Император.
Аэрис посмотрел в ту же сторону, что и Миледана. И до этого по залу ходили воины, но теперь их стало больше и все они были с одной стороны зала. Среди них мелькнули серые мундиры тамринов.
Имени императора Аэрис не знал. И видел его до этого только мельком, на подобных приемах. Впечатление больше производила не фигура, а дорогие одеяния, богато расшитые драгоценными камнями.
Сейчас Аэрис присмотрелся, пока Император важно кивал, устраивался на резной трон из дерева и начинал о чем-то переговариваться с вельможами.
— Он на пару лет старше Кэра, — сказала Миледана. — Жена никак не принесет ему наследника, а где-то здесь, во дворце, до сих пор держат в запертых комнатах младшего брата императора. Убить его тот не решится, а у заговорщиков есть отличный претендент на престол.
Аэрис удивился хладнокровию, которое звучало в словах Миледаны. Она легко рассуждала о чужих жизнях и смертях, хотя Аэрис видел, как она относится к собственному младшему брату. Но он снова проследил за ее взглядом и понял, что Миледану волнует император только из-за того, что с ним клятвами связан ее собственный брат.
Кэр стоял по правую руку от резного трона, спокойный, невозмутимый, как будто скучающий. Невольно Аэрис вспомнил вовсе не того, кто сидел рядом с ним на траве, распивая вино и боясь за брата, а того, кто решительно вошел в комнату, когда Аэрис его впервые увидел.