Пушкин: Ты не понимаешь…
Друг: О, я всё прекрасно понимаю. Твой друг, Иван Пущин, он приехал к тебе в Михайловское. Знаешь ли ты, как опасно ему было это делать? За эту встречу он мог и сам попасть в очередную ссылку. К чему вы оба стремитесь? Посмотри на себя, чего ты добился, какой твой чин?
Пушкин (снова встаёт, гневно): Зато ты, я вижу, многого добился! Вон, какой живот отрастил! Хорошо, небось, на царской службе? Не обделён чинами и наградами! А я… Что ты знаешь о моём таланте? Что ты вообще можешь об этом знать? Сколько вопросов, на которых нет ответов: для чего, зачем? «Пушкин – безумец», – так обо мне говорят в свете. И это ты считаешь недостойным, чтобы отстаивать свою честь?
Друг: Напоминаю, ты отстаивал её уже тридцать раз. И сейчас будешь отстаивать перед тем, кто даже это слово по-русски сказать не может.
Пушкин тяжело вздыхает, смотрит на своего друга, садится на кресло. Друг пододвигает другое кресло к Пушкину, садится, смотрит ему в глаза.
Друг: Александр, умоляю, откажись от дуэли. Не надо. У меня плохое предчувствие. Это всё закончится очень плохо. Зачем это всё; неужели твои стихи, твой талант стоят этого? (видит, что Пушкин его не слушает; встаёт, отходит) Когда назначена дуэль?
Пушкин: Завтра вечером. На Чёрной речке.
Друг: Ну да, излюбленное место наших господ, чтобы свести счёты с жизнью.
Пушкин: Это не совсем так.
Друг: Не совсем так? Александр, ты же русский человек, в Бога веруешь. Неужели ты не знаешь, что церковь приравнивает смерть на дуэли к самоубийству? Тебя просто-напросто похоронят за церковной оградой, даже отпевать не станут! Куда ты торопишься, в ад? Да успеешь, все там будем.
Пушкин долго смотрит на друга, затем берёт чистый листок и начинает писать.
Друг: Конечно, ты меня не послушаешь… Да и никто не сумеет тебя переубедить. Но ты идёшь по самому краю, Саша. Однажды ты сорвёшься вниз…
Пушкин (зачёркивает написанное, смотрит на друга): Что ж, каждому своя судьба.
Друг: А я в это не верю. Каждый человек сам творит свою судьбу (Подходит к книгам, берёт одну из них, листает). Кого ты сейчас читаешь?
Пушкин (тихо): Вот решил перечитать английских, немецких и французских поэтов.
Друг: Опять?! Господи, да когда же вы перестанете им подражать, в особенности, в их судьбе. Как вы восхищались этим Байроном, вспомни! Я был в Англии, я слышал, что нём говорят: это ужасный, отвратительный человек!
Пушкин: Его стихи прекрасны.
Друг (усмехается): Значит, в одном человеке могут совмещаться и ангел, и демон? Гений и злодей?
Пушкин: Нам не понять пути Господни…
Друг: При чём здесь это? Что за глупости ты сейчас говоришь, Саша?
Пушкин: Чужая душа – потёмки…
Друг: Своя – мгла! И ты сейчас плутаешь в этой мгле! Откажись от дуэли!
Пушкин (твёрдо): Не откажусь.
Друг (ехидно): Значит, всё-таки – честь?
Пушкин (яростно): Да, честь! Что наше поколение знает о чести? Что оно может сказать о ней? Ничего! Сплетни, пересуды – это всё что, дело чести? Дуэль… Дуэль – это лишь способ показать, что всё это живо, что всё это не мертво, что честь – не пустое слово.
Друг: Ты уже показал!
Пушкин: Как?
Друг: Стихами!
Пушкин: Этого недостаточно. Стихи… забудутся. Пройдёт время, придут более талантливые, чем я
Друг: Ты хоть сам слышишь, что говоришь? Ты веришь в свои слова?
Пушкин: Я знаю, во что я верю.
Друг видит письма, подходит к столу, берёт их в руки
Друг: Что это?
Пушкин: Письма. От родных. От друзей. Просто со всей России.
Друг (удивлённо): Саша, их же здесь целая пачка…
Пушкин: Да, я не считал. Пятьдесят или около того.
Друг: Пятьдесят? Да его императорское величество получает меньше писем, чем ты!
Пушкин: У императора другие заботы.
Друг: Собирать сплетни да устраивать балы – вот и все его дела.
Пушкин: Ты сейчас говоришь против своего государя.
Друг: Тебе ли меня за это попрекать?
Пушкин молча смотрит куда-то вдаль. Друг подходит к нему, кладёт руку на плечо.