Лесник решил ружье с собой не брать. Памач, увидев, что у Бакши нет ружья, затявкал и побежал из сеней в комнату, где на стене висело ружье. Лесник всегда обращался с собакой, как с человеком, подолгу разговаривал с ней, и та, казалось, прекрасно понимала его.
– Сегодня я ружье не беру. Ни к чему оно нам, – объяснил лесничий собаке.
Бакша уже целую неделю не был на участке, который прилегал к селу Орфалу и являлся собственностью целого коллектива. Частники, как известно, народ ненадежный: получат разрешение на порубку пяти деревьев, а возьмут да и вырубят десяток.
По дороге лесник заметил, что надвигается гроза. На месте, предназначенном для вырубки, не было ни одной живой души. «Видать, грозы испугались и все разбежались по домам», – подумал лесник.
Загремел гром. Лесничий и сам подумал о том, где бы ему укрыться на время грозы. Он вспомнил, что на скале есть старое развесистое дерево, под густой кроной которого вполне можно укрыться от ливня.
Едва Бакша успел подойти к дереву-великану, как полил ливень. Памач, испуганный грохотом грома и блеском молний, прижался к стволу дерева. Однако ливень был короткий и кончился так же неожиданно, как и начался. Через четверть часа дождя как не бывало, лишь с листьев деревьев срывались капли.
Посмотрев на небо, Бакша произнес:
– А дождь, пожалуй, опять будет. – И, уже обернувшись к собаке, добавил: – Ну, пошевеливайся, Памач.
Когда они дошли до большой просеки, Памач вдруг ни с того ни с сего начал подозрительно принюхиваться.
– Ну, что случилось, дружище? – Лесник остановился.
Собака свернула с просеки и побежала вниз, по направлению к долине. Вскоре пес нашел мешочек с грибами и громко залаял, подзывая к себе хозяина. Бакша пошел на лай и вскоре наткнулся на человека, который лежал на земле не шевелясь.
Лесник встал на колени и перевернул человека вверх лицом. Он узнал в нем своего знакомого Балинта Кару, лесоруба. Рот у него был полуоткрыт и в нем пузырилась кровавая пена. Лесничий постоял несколько секунд, думая, что делать. Он вспомнил, что неподалеку отсюда стоит небольшой охотничий домик, в котором весной жили сезонные рабочие. Там и аптечка имеется, так что первую помощь всегда оказать можно.
Подняв лесоруба, лесник направился к охотничьему домику. Идти пришлось с полчаса. Прислонив больного к крылечку, лесник пошел к двери, но вдруг вспомнил, что ключа от домика он с собой не взял. Однако, взглянув на дверь, Бакша увидел, что замка на двери нет.
«Неужели бригадир лесорубов, уходя, забыл запереть дверь?» – удивился лесник. Однако долго раздумывать было некогда: нужно было скорее оказать лесорубу первую помощь, и лесник вошел в домик. Памач тоже вошел, но через секунду он как угорелый со страшным визгом выскочил из него и бросился со всех ног в лесную чащу.
– Сложная обстановка, – громко сказал Чупати.
– А у нас простой не бывает. У нас всегда сложная, – заметил майор и попросил у старшего лейтенанта карту района.
«Сколько ни разглядывай эту карту, дело от этого яснее не станет», – подумал про себя Чупати.
– Товарищ майор, разрешите пустить собаку по следу? – спросил сержант.
– Подождите!
– Приступай потихоньку, – тихо сказал Чупати Шатори.
Чупати, позвав Кантора, пошел к дому лесника. Войдя на кухню, сержант снял с гвоздя пальто лесника и положил его Кантору на нос. Ни на кухне, ни в комнате не было никаких следов драки или чего-нибудь подобного. В комнате сержант подвел Кантора к кровати лесника, и пес сунул нос под подушку, от которой шел самый «густой» запах, который трудно было спутать с любым другим запахом. Кантор дал знать хозяину, что он готов идти по следу.
В сенях только что закончилась дискуссия над картой.
– Быстро, за мной! – сказал Чупати, так как начал накрапывать мелкий дождичек.
Кантор с облегчением вздохнул, потому что ждать он не любил. Для него сейчас не существовало ничего на свете, кроме одного-единственного запаха, который вел его к цели.
Глинистую почву развезло от дождя. На такой почве росли преимущественно ели да кое-где одинокие дубы. Вскоре Кантор свернул с дороги на усыпанную хвоей тропинку. В носу приятно пощипывало. Сегодняшняя работа казалась Кантору не работой, а просто приятной прогулкой. Пес бежал легко и бодро, задрав кверху хвост. Запахов сейчас в лесу было не так уж много, всего десятка два-три, однако запах человека заметно выделялся среди прочих лесных запахов. Этот нужный Кантору запах дождь еще не успел смыть, а исходящий от земли теплый пар только усиливал его.
Постепенно стало прохладнее. А когда взобрались на склон горы, дождь совсем перестал. Майор с радистом где-то отстали. Чупати это вполне устраивало: по крайней мере мешать не будут.
Старший лейтенант-пограничник шел позади старшего сержанта.
– Ну и что ты скажешь об этой истории? – дружелюбно спросил он Чупати.
– Пока могу сказать только то, что след хороший и Кантор уверенно идет по нему.
Чупати спросил старшего лейтенанта, откуда он родом, тот засмеялся и ответил:
– Из Сегеда.
– А я, можно сказать, местный.
Шли, приноравливаясь к темпу, который задавал Кантор. Когда подошли к обрыву, майор приказал остановиться и подождать отставших.
Майору вся эта история была не по душе: он считал, что, пока они тут лазят по горам, лесник давным-давно сидит у себя дома.
– Где мы сейчас находимся? – спросил он у пограничника.
– У высоты с отметкой триста десять.
– Вызовите по радио центр, – приказал майор радисту.
Когда связь была установлена, Шатори первым делом спросил, не вернулся ли лесник домой. Ему ответили, что не вернулся. Одновременно майору доложили о том, что в районе запеленгована неизвестная рация. Точных координат радиопередатчика пока установить еще не удалось, но она действует, как мы установили, не далее чем километрах в десяти.
– Вот черт! – выругался майор.
– Можно двигаться дальше? – спросил Чупати.
– Можно, только не бегите как угорелые.
После небольшой передышки Кантор бежал еще бодрее.
– И чего старику понадобилось в этих краях? – удивился пограничник, увидев, что Кантор свернул к селу.
– А далеко ли отсюда до села? – поинтересовался Чупати.
– Километра три будет.
Кантор бежал бодро. Он почти не обратил внимания, когда у него чуть ли не из-под носа выскочили из кустов два перепуганных зайца. Дорога пошла под уклон, и Чупати стал сдерживать собаку, боясь, как бы она не сорвалась в пропасть.
«А если лесник сорвался в пропасть и разбился? – мелькнула у Чупати мысль. – Но вряд ли бы Кантор не почувствовал этого». Сержант внимательно посмотрел на своего друга, но тут же успокоился: у Кантора был такой вид, как будто он хорошо знает, что делает.
Вскоре они вышли на небольшую поляну. Слева тянулись совсем свежие порубки. Кантор направился к свежесрубленным стволам, не спеша обнюхал каждое бревно и пошел дальше на запад.
– Здесь вполне мог проходить лесник, – заметил Шатори.
– Никаких происшествий здесь не было, – сказал уверенно сержант, понимая, что Кантор просто нашел место, где останавливался лесник.
– Да, старик вчера говорил, что он хотел заглянуть на вырубки, – заметил пограничник.
– Наверное, гроза разогнала всех лесорубов. – Чупати тяжело вздохнул.
А Кантор снова потянул их к лесу. Вскоре он привел хозяина к громадному дубу.
– Значит, мы на верном пути.
Офицер-пограничник посмотрел на карту:
– Видимо, отсюда старик направился домой по западному склону горы.
– А что, этот путь короче?
– Немного.
Стрелки на часах показывали без четверти пять. А в семь часов уже начинает темнеть. За два с половиной часа, хорошо зная все тропки, можно было дойти до села Раба. Чупати вспомнил, что в дорогу он не взял с собой даже пачки печенья.